Высшие руководители латвийского государства в один голос утверждают, что единственное наше богатство — это наши люди. Однако при этом они неосознанно, а может быть, и сознательно лукавят. О том, какие природные богатства таят латвийские недра и какая судьба им уготовлена, рассказывает бывший главный геолог (ЛССР) и бывший начальник геологической службы (ЛР) Георгий Трацевский.
Незаработанные нефтелаты
– Чаще всего среди полезных ископаемых Латвии упоминается нефть. Не выдаем ли мы желаемое за настоящее?
– Уже продано несколько лицензий на поиски и добычу нефти на территории Латвии. Значит, она есть. Косвенно это подтверждает и один любопытный факт — все полезные ископаемые в нашей стране контролирует геологическая служба. Кроме нефти. Нефть контролирует Министерство экономики. Как вы думайте, почему (смеется)?
– Где находятся те нефтяные поля?
– Еще в советское время в поисках нефти в Латвии было пробурено более 200 скважин. Три из них — в море. Для примера, в Гудениекской волости Кулдигского района, которое чаще других упоминается в качестве нефтяных залежей, фонтанирует именно такая скважина, оставшаяся с советских времен. Даже в таком, зачаточном, состоянии она дает бочку нефти в сутки, чего достаточно для заправки нескольких тракторов.
– Можно ли серьезно говорить о залежах на дне моря?
– Радоваться этими залежами мешают нескончаемые территориальные споры с Литвой. Но нефть там есть, причем не меньше, чем в Калининграде, где на шельфе уже возвели две платформы и качают вовсю ивановскую.
– Какие прогнозы по остальным 200 с лишним скважинам?
– В латвийских недрах есть несколько нефтяных структур, в смысле полей. Для ее добычи необходимо пробурить скважину в центр структуры. В силу технических и геофизических обстоятельств не всегда удавалось это сделать и отбить четкие границы структуры. Этому мешало и советское разгильдяйство, и некачественные работы, и факт, что некоторые группы специалистов затихоряли полученные данные. Непонятно, из каких соображений, но многие материалы не доходили до центральных органов и даже до местных властей.
– На какой глубине расположена латвийская нефть?
– Около полтора тысяч метров на суше и до двух тысяч метров в море.
– Рентабельна ли ее добыча?
– Вполне. У нас уже существовало реальное соглашение с АМОКО. Оставалось только поставить платформы. Но тогда они уперлись — пока не подписан договор о морской границе с Литвой, дальше ни шагу. А жаль. Начни они тогда добычу, мы бы сегодня имели свою нефть. И условия того договора были выгодны латвийскому государству.
– Кто-то продолжает работать над освоением морских залежей?
– При наличии хорошего частного капитала и заинтересованных людей это очень перспективно. Лицензию на исследование нефтезалежей и добычу нефти на море купила принадлежащая Петерису Шмидре группа Alisa.
Железная логика против урановых рудников
– Периодически то и дело появляется информация о залежах железной руды. Насколько она обоснованна?
– Наш кристаллический фундамент, на котором лежит толща всех остальных отложений, относительно молодой и в основном представлен девоном, селуром, ордовиком, кембрием. Эти отложения извести. Под нами лежит щит, который из Скандинавии плавно опускается в сторону Польши к Гданькой впадине. Потому в некоторых местах, особенно в средней части Латвии, недра хранят железные руды очень высокого качества. Они лучше знаменитых шведских — мощность железистых кварцитов достигает 100-120 метров.
– Где они расположены?
– Первая скважина, которую мы пробурили еще в 1960 году и где на глубине 800 метров наткнулись на эти залежи, находится в Стайцеле. Там были найдены и сопутствующие элементы, которыми тут же заинтересовалось гости из московского цветмета.
Залежи железной руды есть и в Гарсене, в Екабпилсском районе. Правда, там они находятся на большой глубине — около 1200 метров, что ставит под сомнение рентабельность добычи.
– Каковы объемы залежей в Стайцеле?
– Грандиозные! Они подсчитаны с использованием метода аэромагнитного исследования. Предельно точно обозначены районы их расположения. Кстати, все тот же Петерис Шмидре уже купил несколько земельных участков в этом районе. Теперь осталось построить шахты и начинать добычу. В отличие от Гарсене, в Лимбажском районе это делать рентабельно.
– Каков объем залежей железной руды в Стайцеле?
– Около миллиона тонн.
– Это много?
– Это немного. Но по всему периметру средней Латвии их около 10 миллиардов тонн. Конечно, для определения мест строительства шахт необходимо провести дополнительные и дорогостоящие исследования. Но есть и другие способы добычи. Как, например, на урановых месторождениях. Там добыча осуществляется методом бурения скважин, заливкой туда соответствующих растворов и откачиванием ископаемых через другие скважины. Точно так же добывается соль — его растворяют в одном месте и выкачивают в другом.
– К слову об уране — он у нас есть?
– С ураном много интересных вещей. Не хочется особо пугать общественность, потому что отношение к нему неоднозначное. (Вставка) В 1990 году мы сдавали материалы в охрану среды. Они содержали информацию о том, что негативная статистика по заболеваниям онкологическими заболеваниями в Тукумском и особенно в Талсинском районах связана именно с наличием там урана.
– Не собирается ли там Шмидре разрабатывать урановые рудники?
– Конечно, глубины залежей там несравнимы с нефтяными — всего 250-300 метров. Но у нас нет традиционных урановых месторождений, как в Средней Азии или Германии, которые считаются одними из самых больших. Наш уран имеет вид урановых смол, которые в основном вымываются имеющими напор подземными водами. Они поднимаются по разломным блокам и образовывают урановые окислы. Они содержат уран и целый ряд сопутствующих минералов, которые могут быть добыты путем промывки.
Все это очень дорого, и с учетом, что залежи урана сейчас обнаружены во многих местах во всем мире, овчинка не стоит выделки. Если бы сейчас действовал Саласпилсский атомный реактор и представлялась возможность перерабатывать на месте, тогда на эту тему был бы смысл говорить.
– Может быть, у нас есть алмазы?
– В Добельском районе была обнаружена так называемая псевдо-кемберлитовая трубка. Эти работы тоже я вел. Алмазов не нашли. Все породы там стоят на попа, повернуты на 80 градусов. Отчего, спрашивается? Существует версия взрыва от падения метеорита.
А алмазы — это Мишина гора в Псковской области, Архангельская область, там уже осуществляется добыча. Это то самое место, которое обрамляет так называемую русскую платформу девонского поля. Оно так же, как Якутия, богато трапами. Трапы — это жилы, по которым прорыв вулканогенных пород проходил, и они давали обогащение кимберлитами. Это зелененькая порода с вкраплениями. Застывшая глина. Но уже плотная, как малахит. А в Латвии я бы не стал серьезно говорить об уране, алмазах и золоте. Если только заинтриговать для сенсации (смеется).
Перспектива чистейшей воды
– Какие советские разработки сегодня были бы интересны и пригодны для использования в народном хозяйстве?
– Тогда существовало очень много скважин, из которых выкачивались всевозможные солевые рассолы. Ими зимой поливались дороги, взлетные полосы аэропортов, просто убирался снег. Сегодня на эти цели покупается соль за границей, тратятся деньги. Более того, подобные скважины расположены вдоль магистрали VIA Baltica почти на всем ее протяжении по территории Латвии.
– Как эти рассолы использовались в советское время?
– В Елгаве и в Лиепае они подвергались обработке по единому стандарту, а потом использовались на территории всей Латвии.
– Почему это не делается сегодня?
– Потому что это стоит очень дешево. А раз нет больших денег, то не может быть и большого отката. Правда, этим предложением заинтересовался частный бизнес.
– Только не говорите, что Петерис Шмидре!
– Именно он самый (смеется).
– В советское время в Латвии добывали фосфориты. Сегодня этот вопрос уже неактуален?
– Фосфориты есть, добычи нет. Не так давно я подготовил записку для правительства о необходимости строить горно-обогатительные фабрики и перерабатывать это сырье. Все сопутствующее сырье несет полезные элементы в виде полиметаллических орудинений, которые имеют скрытую форму. На тонну добычного материала таковых наберется не меньше 10-15 кг.
– Вы что-нибудь получили за свою работу?
– Инсульт (смеется).
– Какая была реакция правительства?
– Самому правительству доклад был до лампочки. Они отослали его своим бизнесменам, которые потом вышли на меня за дополнительной информацией. Мягко говоря, это попахивает коррупцией.
– Характерно ли подобное отношение государство все пятнадцать лет независимости?
– Единственным интеллигентным премьером, который хотя бы попытался понять порядок с богатством наших недр, был Валдис Биркавс. А этого барабанщика… ну, как его?
– Годманиса?
– Да. За то, что он по сути перерезал не одну ферму куриц, способных нести золотые яйца, его самого надо было повесить за одно место (грустно улыбается).
– Неужели мы должны поставить крест на наши природные богатства?
– И да, и нет. Сауриеши уже проданы немцам. Осталось Скайсткалне, но там большие проблемы с учетом. В Европе же паспортизируется даже каждый отработанный карьер. А мы все продаем по дешевке, а потом за большие деньги завозим сырье.
Но самое дорогое в Латвии — это питьевая вода! В ближайшее время она может стать основной статьей экспорта. Скоро цена на воду в мире превысит цену на бензин, а качество нашей воды — одно из самых лучших в Европе. Но это тема отдельного разговора.
Модрис АУЗИНЬШ, MK Латвия