Беседа "Вертикали" с представителем Министерства промышленности и энергетики, заместителем директора департамента ТЭК Виталием КАРАГАНОВЫМ еще раз показала, что межведомственного согласия по шельфовому вопросу пока нет: далеко не все видные шельфовые эксперты считают, что вовлечение в освоение ресурсов шельфа ускоренными темпами так уж необходимо, по крайне мере в ближайшей перспективе…
Что ж, сегодняшний этап еще только старт обсуждений, а именно в споре и может быть найден разумный компромисс. Представляем читателям беседу обозревателя "Вертикали" Аллы САПУН с В.Карагановым.
Ред.: Сейчас готовится стратегия освоения шельфа. Ряд заседаний межведомственной комиссии выявил, что до сих пор на повестке дня принципиально стоит вопрос: осваивать континентальный шельф или не осваивать?
В.К.: Да, такие обсуждения идут, и не только по вопросу сроков, вы правы, но и вообще о целесообразности ускоренного освоения шельфа. До сих пор есть как сторонники, так и противники этой идеи.
Чтобы окончательно определиться с темпами освоения шельфа, необходимо понять в первую очередь, какими рынками будет востребован шельфовый газ, ведь это преимущественно газоносный регион. Готовы ли мы сегодня закрыть эти потребности известными распределенными ресурсами суши и шельфа?
"Газпром" просчитал, что большая часть штокмановского газа Баренцевоморского шельфа будет поступать на североамериканский рынок. Исходя из информации о потребностях рынка, которая у нас есть сейчас, возможная ниша для российского сжиженного газа до 2015 года – 45-50 млрд м3. И, вероятно, мы сможем "закрыть" их Штокманом. Но куда пойдет остальной газ, который мы получим при реализации других шельфовых проектов? Вероятно, по логике, часть газа может пойти в ЕСГ, часть – в другие трубопроводные проекты. Какие? И вообще, нужно ли так интенсивно развивать шельф с учетом того, что у нас на суше газа еще на 30-50 лет хватит?
Ред.: То есть вы хотите сказать, что наши запасы суши еще так велики, что вести разговоры о шельфе и о создании целостной концепции его развития преждевременно?
В.К.: На сегодняшнем этапе нельзя говорить однозначно о том, что мы потеряем рынки, если не будем вводить месторождения шельфа.
Ресурсы суши были, есть и еще долгое время будут оставаться основным источником для потребителей российского газа. Относительно российского шельфа важно сказать, что он и без стратегии осваивается в той степени, насколько востребован. К примеру, сахалинский шельф, Штокмановское и Приразломное месторождения в Баренцевом море. На шельфе уже залицензировано более 50 участков, а это означает, что компаниям переданы значительные ресурсы шельфа, практически все известные промышленные запасы нефти (около 1 млрд тонн) и большая часть запасов природного газа (до 5 трлн м3); тем не менее освоение идет только на тех участках, которые востребованы. Это сахалинский шельф и два месторождения Баренцева моря – Штокмановское и Приразломное, которые сейчас готовятся. Поэтому освоение шельфа, как, впрочем, и других нефтегазоносных провинций, нужно рассматривать в контексте общей стратегии.
Ред.: Иными словами…
В.К.: Иными словами, мы должны рассматривать развитие нефтегазовой отрасли страны с учетом всей имеющейся ресурсной базы. Попытки рассмотреть шельф отдельно от возможностей России по добыче и поставкам нефти и газа вводит многих в заблуждение. Нельзя отстраненно "взять" шельф и работать только над ним. Это равносильно тому, что кто-то скажет: зачем мы будем смотреть возможности размещения людей на планете Земля, давайте рассматривать некую программу расселения людей на Луне, без оценок возможностей нашей планеты. Наверное, так тоже можно, но зачем?
Поэтому стратегия освоения шельфа представляется в некоторой степени надуманной: нельзя рассматривать шельф в отрыве от тенденций развития отрасли в целом.
Ред.: А как быть с потенциальным дефицитом ресурсов?
В.К.: У нас сегодня нет нехватки ресурсов нефти и газа. Заявление о том, что весь мир идет на шельф и начинает там нефтегазодобычу, является спекулятивным: мир идет туда не от хорошей жизни. Разве американцы "пошли" бы в Мексиканский залив, если бы у них так стремительно не падала добыча на фоне роста потребления и увеличения зависимости от импорта со всеми вытекающими последствиями?
На шельф уходят страны, которые исчерпали ресурсы суши, или страны, которые имеют ресурсы преимущественно на шельфе. К тому же, не забывайте, что в мире нет таких "ледяных" шельфов, как в России. Смотреть на 50 лет вперед – это рискованное и неблагодарное дело. Кто знает, может быть, не нужны будут в таких объемах нефть и газ через 50 лет, может быть, к тому времени будут преобладать альтернативные источники энергии?
Ред.: В таком случае, о каком потенциале суши можно сегодня говорить?
В.К.: Нынешние добывающие возможности с учетом перспективы ввода новых месторождений за счет оценки и перевода прогнозных ресурсов в запасы, а также решения проблем по увеличению коэффициента извлечения нефти из недр позволяют нам держать планку по добыче нефти лет 20-30, по газу – более 30 лет. И если бы стояла задача добыть триллион кубометров, эту задачу тоже можно было бы решить. Но пока в этом нет необходимости. А потенциальные возможности шельфа – это в перспективе, к 2020 году, 10-15% от общих объемов добычи углеводородов в стране.
Ред.: Но крупный бизнес, такое ощущение, не волнует, что там думает по этому поводу чиновник: если компании решат идти на шельф, скоро они все равно попросят конкретных законодательных, в частности, льготных налоговых решений…
В.К.: Вы совершенно справедливо заметили, что бизнес самостоятельно принимает решение о том, идти ему на шельф или нет, только с одной поправочкой, если государство сделает предложение, поскольку недра принадлежат ему. Трудно согласиться с теми, кто говорит, что для шельфа, в части освоения углеводородов, нужен некий специальный закон, специальные условия. Если устанавливать преференции, то они должны быть общеотраслевыми. Например, по дифференциации НДПИ для определенных категорий месторождений. Мы, по сути, должны найти паритет отношений государства и бизнеса, чтобы сторонам было выгодно. Чтобы бизнес зарабатывал, а государство получало налоги…
Ред.: Но ведь не об этом идет речь. Речь идет о предоставлении разработчикам шельфа налоговых послаблений в начале работы. Министр Ю.Трутнев неоднократно приводил примеры таких механизмов: установление понижающих коэффициентов к ставкам НДПИ и экспортных пошлин, введение налоговых каникул…
В.К.: Да, это делать необходимо, но нельзя ставить недропользователей в разные условия. Почему мы говорим про дифференциацию НДПИ – чтобы создать как можно более справедливые условия недропользования. Избирательные преференции могут быть только тогда, когда мы видим угрозу снижения или возможности неудовлетворения собственной потребности, потери рынков.
Если государство поставит для себя задачу экспансии на внешних рынках любой ценой, значит, мы будем ее решать, но уверен что этого не произойдет, потому что это абсурдная задача. Если мы не видим альтернативы шельфу и убедимся на основе перспективного баланса производства и потребления углеводородных ресурсов с учетом мировых тенденций в том, что не сможем удержаться на европейском рынке и выйти на североамериканский и азиатский, тогда давайте рассматривать вопросы преференций. Но опять же, не оторванно от общих тенденций в отрасли и не только для шельфа, чтобы они не были избирательными.
Нужно хорошо подумать, либо осваивать шельф и выстраивать целую систему преференций недропользователям на шельфе, при этом понимая, что государство во многом будет терять, либо те же самые преференции представить для освоения огромных запасов Ямала, низконапорного и "жирного" газа Западной Сибири. Что будет государству выгоднее – это еще вопрос.
Почему говорю про газ? Потому что еще раз хочу подчеркнуть, что ресурсы шельфа это в основном природный газ. И в этой связи нельзя не сказать о том, что российский газ монополизирован и монополизирован он государством. Государство идет на огромные издержки, регулируя внутренние цены на две трети добываемого газа в России. Так кому государство будет давать налоговые послабления? Было бы абсурдным думать о том, что это будут компании, не обремененные внутриценовыми проблемами, желающие составить конкуренцию российским газом на внешних рынках российскому же газу, пусть и монопольной, но государственной компании.
Ред.: Хотелось бы узнать в этой связи вашу позицию по поводу привлечения иностранных инвестиций в освоение шельфа. Какие условия для этого нужны?
В.К.: Отношусь к привлечению иностранного капитала положительно. Условие только одно – стабильность и предсказуемость.
Ред.: А как быть с тем, что эксперты Минприроды проанализировали налоговый климат других стран, работающих на шельфе, и определили, что в России работа на шельфе не будет рентабельна, поскольку недропользователям, по нынешнему законодательству, грозит режим очень высоких налоговых изъятий?
В.К.: А вы обратили внимание на приведенные МПР РФ данные по Норвегии? Они близки к российским изъятиям. Норвегия – экспортер, а государство-экспортер ставит задачу получать максимальную прибыль из того, что оно продает. Американцы же, как мы уже говорили, самостоятельно не удовлетворяют свои внутренние потребности. Поэтому американцы не могут установить такой жесткий режим, как в Норвегии и в России, так как у них большинство промыслов закроются, и они будут покупать нефть и газ на внешнем рынке, что будет существенно дороже. То есть надо понимать и различать идеологию импортера и экспортера. Нельзя их ставить в один ряд.
Ред.: Но и сушу нельзя ставить в один ряд с шельфом?
В.К.: Само собой разумеется, так же, как и на суше нельзя ставить в один ряд разные нефтегазовые провинции, поскольку и значение их для экономики разное, и степень освоенности отличается. К примеру, сегодня весьма актуальной для России является проблема ускоренного освоения Восточной Сибири и Дальнего Востока, и это связано с конкретной задачей – выводом российской нефти и российского газа на динамично развивающийся рынок стран АТР. И здесь, наверное, уместно говорить о преференциях на начальной стадии освоения этого региона, включая и сахалинский шельф.
Ред.: А о каких преференциях можно говорить на данном этапе при освоении преимущественно газовых ресурсов шельфа Баренцева и Карского морей?
В.К.: Еще раз повторюсь, проблемы удовлетворения европейского рынка в долгосрочной перспективе не будет, конечно же, при своевременном развитии инфраструктуры для использования огромных запасов Западной Сибири и Ямала. Выход баренцевоморского газа на североамериканский рынок – это, безусловно, реальность, не требующая, однако, масштабного освоения арктического шельфа. Перспективная потребность этого рынка как минимум до 2025 года закрывается штокмановским газом, а это всего лишь пусть достаточно крупный, но один проект.
И в заключение хочу сказать, что у государства в развитии энергетики может быть одна стратегия, и она есть – это Энергетическая стратегия России до 2020 года, и, вне сомнения, ее реализация должна осуществляться, в том числе с учетом возможностей и востребованности отдельных частей шельфа. Заявления о безальтернативности шельфа сильно преувеличены. Пока еще в России шельфу альтернатива есть – суша, с ее огромным углеводородным потенциалом, а подготовка к освоению и освоение шельфа должна идти своим чередом. Приоритет в этом, безусловно, должен принадлежать государству, что в первую очередь касается установления внешних границ российского континентального шельфа и закрепления права владения им в соответствии с международными требованиями; это же касается и объективной оценки потенциала шельфа. Насколько мне известно, данные задачи решаются и будут решаться при реализации программ МПР России.