В новом, измененном, бюджете затраты на реструктуризацию угольной промышленности (а проще говоря — на закрытие шахт и связанные с этим социальные и экологические компенсации) составляют около 371 млн. гривен. Достаточно этого или нет — сказать сложно. В прошлые годы миллиарды бюджетных гривен, не говоря уже о 300 млн. долларов от Мирового банка, канули в Лету, так и не дав ощутимого смягчения социальных последствий закрытия шахт. По социальному самочувствию Луганская и Донецкая области стоят особняком не только политически. Доводы финансово-политической группировки, выдвинувшей на прошлых выборах своего кандидата в президенты, выглядят неубедительно. Читая приводимый ниже материал луганского журналиста, понимаешь, что о «подъеме», о том, что Восток «кормит», говорить было преждевременно. Что будет со всем этим делать новая власть — пока непонятно, во всяком случае, сколько-нибудь внятной программы реформирования угольной отрасли пока не заявлено.

Давно известно, что Луганщина — один из самых неблагоприятных по экологическим условиям регионов Украины. На территории области расположено около 1500 предприятий и организаций угольной, металлургической, машиностроительной, химической и нефтехимической промышленности. 123 предприятия используют в технологическом процессе около 40 тыс. тонн разнообразных сильнодействующих веществ. В атмосферу выбрасываются ежегодно около 700 тыс. тонн загрязненных веществ трехсот наименований.

Источником повышенной радиации и вреднейших для человека химических образований (плавиковой кислоты) являются шахтные терриконы, доменные печи. Помимо геологических и гидродинамических изменений, происходит сильнейшее загрязнение окружающей среды радионуклидами уранового ряда за счет шламов. В то же время населенные пункты, где шахта была единственным источником наполнения местного бюджета, остаются один на один с рынком. Пример типичных проблем региона — поселок Новотошковка, относящийся к городу Кировск Луганской области.

Когда-то молодая шахта «Пролетарская» обеспечивала работой 857 горняков, содержала на балансе 76 многоквартирных домов, два детсадика, школу, клуб, медпункт. В 2000 году шахта была закрыта, хотя запасов высококачественного энергетического угля в ней было еще минимум на 50 лет. Сейчас на месте шахты — руины, детсады закрыты, клуб (один на три поселка) требует капитального ремонта. Половина жителей поселка потеряла возможность заработать на хлеб дома. Молодежь уехала на заработки, остались пенсионеры и дети. Рождаемость в Новотошковке нулевая, а кривая смертности неумолимо растет.

— В прошлом году в поселке не родилось ни одного ребенка, — рассказывает секретарь поссовета Лариса Миронова. — Зато умерли 40 человек. Кладбище разрастается год за годом. Дети слабые, жалуются на усталость, головную боль. Не последнюю роль тут играет высокий уровень радиации в поселке — особенно на месте шахтной промплощадки. Понятно, нашим детям в первую очередь требуется летнее оздоровление. Но летом в лагерях смогли отдохнуть только семь ребят. А как быть с остальными? Луганская областная дирекция «Укруглереструктуризация (ЛОД УДКР) отказала в оздоровлении детей, сославшись на решение Коллегии Минтопэнерго Украины от 22.08.02 г. и приказ Минтопэнерго от 05.09.02 №517: «В настоящее время ведется пересмотр проектов ликвидации шахт, в том числе и «Пролетарской». В сокращенном варианте затраты на оздоровление детей не предусмотрены».

Действительно, результаты измерения мощности дозы (МД) гамма-излучения на промплощадке поражают: показатели зашкаливают за 1200 мкР/час. Склон балки Светличная, где проходил коллектор шахтных вод, тоже загрязнен — МД на этой территории достигает 300 мкР/час. Загрязнено русло водостока, по которому шахтные воды поступали в пруд-отстойник. Кстати, несмотря на то, что в этом пруду накопилось более 90 тысяч кубометров радиоактивных шламов, новотошковцы в нем купаются…

По оценкам специалистов, общее влияние сброса шахтных вод из пруда-отстойника ощущается на расстоянии 2 км. Радиоактивная вода по балке сбрасывается в Северский Донец. А неподалеку находится Светличанский водозабор, который обеспечивает водой Лисичанск и Северодонецк.

«Закрывать шахту не имели права! — говорит председатель поссовета Юрий Кашимов. — Началось все с того, что в 1997 году шахту 4-й категории «Пролетарская» сделали шахтоучастком шахты Кирова, и сейчас решается вопрос о ее закрытии. Это нашу кормилицу и сгубило».

Несколько лет шахтерам выплачивали по 10—20 гривен в месяц. Люди голодали. Депутат поссовета, вдова шахтера Валентина Мимякина до сих пор вспоминает, как однажды в день зарплаты всем работникам «выдали... аж по пять гривен мелочью. И за эту подачку давились в очереди! Потому что дома и того не было... Зимой 1995 года весь поселок кормился с кукурузного поля. В 20-градусный мороз шахтеры с саночками ехали в поле, собирали початки. Потом зерна мололи, из муки пекли лепешки... Сейчас у меня дача рядом с тем полем. Бывает, оторвешься от работы, глянешь и вспомнишь добрым словом: «Ой поле, поле, как ты нас спасло!»

«Это все делалось целенаправленно! — уверен Юрий Кашимов. — Денег не платили, чтобы людей раздразнить. Потом приняли решение о закрытии шахты, пообещав рассчитаться с долгами по зарплате. Шахтеры, доведенные до отчаяния, были готовы на все. 21 декабря 2000 года шахта закрылась, люди вышли с ночной смены и были уволены. Получили по 10—20 тысяч гривен, за несколько месяцев истратили, и только тогда поняли, что нет больше работы в поселке. Кстати, интересный нюанс: в ходе ликвидации шахты прямо на территории промплощадки открылись шесть точек по приему металлолома. И горняки спускались в шахту уже не за углем, а за металлом».

Ни копейки из средств, вырученных ЛОД УДКР от продажи имущества угольного предприятия, поселок не получил, несмотря на то, что принял на баланс жилфонд шахты и клуб. Причем на передачу жилфонда бюджет поселка должен был получить 3 млн. грн., на клуб — 400 тыс. грн., но и этих денег поселковое руководство не получило. Кроме того, в прошлом году бюджет поселка составлял 120—130 тыс. грн., а в 2004 г. — 60 тыс. грн. плюс 35 тыс. грн. дотации. Руководство поселка может остаться без зарплаты. Поступлений в бюджет Новотошковки почти нет, ведь большинство работоспособного населения пытает счастья за границей. А новотошковцы, которые работают на шахте «Золотое-Карбонит» ГХК «Первомайскуголь», исправно пополняют казну Первомайска, так как шахта находится на территории другого района.

Неудивительно, что дома находятся в аварийном состоянии, — крыши изношены на 90%, водоканализационные сети постоянно рвутся, и это приводит к большим потерям воды. Отопления нет. Случалось даже, что на зиму не завозили уголь льготникам, которые всю жизнь отдали шахте.

«Газификация поселка была бы простым и дешевым выходом из ситуации, — считает Юрий Кашимов. — Отпала бы проблема с углем. Сейчас этот вопрос решается. Кстати, есть надежда и на то, что в поселке появится филиал ЗАО «Трансмаш», будут рабочие места, будут поступления в бюджет. Еще мечтаю о том, чтобы возобновить работу хорового кружка в клубе. Танцевальный кружок мы сумели сохранить, ребята ходят туда с удовольствием. Нужно отремонтировать спортзал, найти средства на то, чтобы открыть ставку библиотекаря. К сожалению, социальная сфера у нас разрушена. Куда идти подрастающему поколению? Мы, работники поссовета, ощущаем себя буфером между народом и государством. Местное руководство, не имея средств, не может выполнять свою основную функцию — функцию социальной защиты населения. Ведь на закрытие шахты «Пролетарская» заложены 35 млн. грн., а реально израсходовано всего 1 млн.700 тыс. грн. Естественно, при таких объемах финансирования не может быть и речи ни о телефонизации поселка, ни о создании новых рабочих мест, ни о строительстве очистных сооружений. Мы ожидали результатов от выездного заседания Минуглепрома и Минтопэнерго, которое проводилось в Луганской области осенью 2003 года. Представители власти приехали к нам на пятнадцать минут, походили по промплощадке, пока я пытался объяснить им ситуацию. Исчерпав все доводы, сказал: «Господа, вы стоите на новом Чернобыле!» Они — по машинам и уехали... Результатов мы ждем до сих пор».

Ситуация, сложившаяся в поселке, к сожалению, типична для региона в целом. Луганские социологи уже назвали это явление «кризисной петлей» — экологические и социальные проблемы переплетаются настолько тесно, что одна «тянет» за собой другую, и решать их нужно только комплексно. Когда настанет время решения проблем — неизвестно. А пока безработные шахтеры едут в поисках лучшей жизни за границу или существуют — навряд ли это можно назвать жизнью — в неотапливаемых домах в «зоне отчуждения по-лугански». И таких мини-чернобылей на территории области десятки.

КСТАТИ

В 10 раз превышает допустимые нормы уровень минерализации в шахтных сточных водах Донецкого региона, которые рядом городов используются для водоснабжения. По мнению специалистов санэпидстанции, такая ситуация может привести к росту желчных и почечно-каменных заболеваний. Эти факты были выявлены в ходе проверки, проведенной Донецкой областной санэпидстанцией на предприятиях, входящих в предприятие «Донецкуглереструктуризация». Как сообщила заместитель главного государственного санитарного врача Донецкой области Лариса Гусева, особое беспокойство вызывают такие источники, как Ольховское питьевое водохранилище (нормы превышены в 1,5 раза), Волынцевское резервное водохранилище и речка Миус, воды которой используются для водоснабжения российского города Таганрог.

Кроме того, по словам Л. Гусевой, еще одной значимой проблемой для Донбасса являются терриконы. Всего в регионе находится 175 породных отвалов, которые принадлежат ликвидируемым шахтам. Из них 47 являются горящими, а 70% не имеют нормативной санитарно-защитной зоны, что, по данным лабораторных исследований, приводит к загрязнению атмосферного воздуха. Очень остро стоит проблема тушения и переформирования горящих породных отвалов, но, к сожалению, несмотря на требования санстанции, финансирование на эти виды работ не закладывается. Также, по словам специалистов, вряд ли помогут и бесконечные санкции, штрафы и закрытия.

По словам Л. Гусевой, в 1999 году было принято постановление Кабинета Министров Украины № 31 «О мероприятиях по решению эколого-гидрогеологических проблем, которые возникают вследствие закрытия горнодобывающих предприятий, шахт и разрезов». Согласно этому постановлению еще в 1999 году Минтопэнерго, Министерство экологии, Министерство по делам науки и техники, Национальная академия должны были подать в Кабинет Министров Украины мероприятия и предложения по разработке и внедрению на горнодобывающих предприятиях технологий деминерализации шахтных вод. В связи с этим в рамках комплексных проверок были проведены государственные санитарно-эпидемиологические экспертизы проектов ликвидации шахт «Лесная», «Рассыпнянская №2», «Кировская», «Донецкая» (в Торезе), а также шахты №3 шахтоуправления «Александровское». Однако никаких конкретных шагов пока не предпринимается. «Областная санстанция на протяжении всех этих лет обращалась с предложениями и в Минтопэнерго, и в Кабмин, и в СБУ, и в Министерство экологии, но это ни к чему не привело», — подчеркнула Лариса Гусева.

КОММЕНТАРИЙ

С просьбой прокомментировать ситуацию «День» обратился в Департамент охраны труда и чрезвычайных ситуаций Министерства топлива и энергетики. И получил ответ. Согласно ему, работники горного предприятия, которое подлежит ликвидации, согласно закону получают в случае увольнения компенсационные выплаты, а также пользуются льготными условиями трудоустройства и профессиональной переподготовки. Эти гарантии распространяются на работников, которые пребывали в штате горного предприятия на начало его ликвидации; работников, которым компенсировались убытки, принесенные увечьем или другими повреждениями, что было связано с выполнением трудовых обязательств; сотрудников, которые были выбраны в состав первичных профсоюзных организаций, действующих на предприятии.

Право на труд уволенных работников гарантируется таким образом: перевод на другие горные предприятия с учетом их профессиональной подготовки и специализации или с дальнейшей профессиональной переподготовкой; трудоустройство на предприятиях других отраслей через государственную службу занятости. Работники ликвидированных горных предприятий имеют по закону первоочередное право на трудоустройство во вновь созданных и действующих структурах независимо от их формы собственности. Когда сотрудник предприятия переводится на другое подобное предприятие и нужна дальнейшая профпереподготовка, в период этой переподготовки выплачивается материальная помощь в размере среднемесячной зарплаты. Если на протяжении года соответствующий орган госслужбы занятости не может обеспечить трудоустройство, по решению местного органа исполнительной власти выплата помощи по безработице в размере 50% среднемесячного заработка продолжается на период до момента трудоустройства. Правда, общий срок выплаты этой помощи не может превышать двух лет.

Тем работникам ликвидирующихся предприятий, которые стоят на квартирном учете, гарантируется право на обеспечение жильем. То есть за ними сохраняется очередь на получение жилища в тех учреждениях, куда они переводятся или куда они трудоустраиваются самостоятельно, — в том числе и через центры занятости. Если на горном предприятии, которое собираются ликвидировать, имеются недостроенные дома, завершение их строительства финансируется уполномоченными центральными органами исполнительной власти или организациями, которые осуществляют ликвидацию предприятия в пределах средств, предусмотренных на это соответствующей сметой.

В общем, решение проблемы шахтных поселков возложено на плечи местных облгосадминистраций — именно их закон называет «уполномоченными органами». На их баланс передаются, как сообщила не пожелавшая назваться сотрудница Минтопэнерго, и объекты социальной инфраструктуры.

То есть документ, регламентирующий в общих чертах дальнейшую жизнь сотрудников ликвидированных шахт, имеется. Но вот какой-нибудь специальной программы развития (к примеру, такой, какая существует в «чернобыльском» Славутиче), как сказали в Минтопэнерго, не существует. Словом, жизнь работников ликвидированных шахт и их семей всецело зависит от «настроения» и финансовых возможностей местной власти.