2006-02-03

Игорь Франчук: "Мы поставлены перед вопросом – или Украина будет с газом, или мы должны заморозить наших людей"

Как бы это парадоксально ни звучало в разгар газовой войны, но Украина имеет такие запасы ископаемых, которые могли бы ее сделать не только энергонезависимым государством, но и одним из крупнейших экспортеров газа и нефти в страны Европы. Так считает член парламентского комитета по ТЭК Игорь Франчук.

Помнится, в одном из своих интервью он сказал, что «хочет осуществить проект – сделать Украину энергонезависимым государством». Наверное, возглавляя «Черноморнефтегаз» - одно из немногих предприятий, которые в Украине занимаются разработкой нефтегазовых месторождений, а также добычей нефти и газа, этого можно не только хотеть, но и сделать. Правда, осталось, как всегда, найти деньги.

Игорь Анатольевич, сегодня в стране активно обсуждается вопрос, как Украине стать энергетически независимым государством, однако все сводится к критике нынешней власти вместо каких-то конструктивных предложений. У вас есть какие-то идеи на этот счет?

Во-первых, Украина должна увеличить объемы собственной добычи. Второе – это диверсификация источников поставляемых ресурсов в Украину. И третье – это вопросы энергосбережения. Что касается собственной добычи, то, наверное, это самый главный путь. В любом случае мы не уйдем от сокращения даже в половину потребления газа, потому что последнее десятилетие развивалась система, которая базировалась на большом потреблении природного газа как для социальной, коммунально-бытовой сферы, так и для промышленности. И все те изменения, которые будут происходить сегодня, уменьшат потребление для промышленности, но что касается социально-бытовой сферы, то здесь они будут незначительными. А переход на любые другие альтернативные источники энергии для этой категории на сегодняшний день является не стопроцентной гарантией отказа от природного газа. Поэтому сегодня вопрос увеличения собственной добычи – это должен быть приоритет №1, если Украина хочет иметь энергетическую независимость.

И насколько реально сейчас можно увеличить добычу газа, каких объемов она может достигнуть? Этого хватит хотя бы на то, чтобы покрыть социально-бытовую сферу?

Сейчас украинская добыча полностью обеспечивает потребности населения. Но мы находимся на том этапе, что если на государственном уровне не будет разработана серьезная концепция увеличения собственных запасов, то мы начнем снижение добычи. Ведь сегодня мы на суше выработали практически на 60% наших полезных ископаемых, и единственное место, которое возможно увеличит добычу, – это  шельф Черного и Азовского морей, где разведано на сегодня только  4%. То есть, на 96% мы имеем возможность разведать и получить такие запасы, которые могли бы Украину сделать не только энергонезависимым государством, но и одним из крупнейших экспортеров газа и нефти в страны Европы.

Если не проведена еще разведка шельфа, откуда у вас уверенность в таких огромных запасах газа?

Украина в свое время обеспечивала себя собственными ресурсами, и добывала более 60 млрд. куб природного газа, это было всего каких-то 20 лет тому назад. Однако после этого не вкладывались деньги ни в разведку, ни в привлечение новых технологий, и вопрос шельфа остался практически неизученным. Сегодня же есть вероятность того (и интерес инвесторов именно к шельфу это подтверждает), что украинский шельф является по запасам газа не менее перспективным, чем регион Каспийского моря и арабских стран.

Кто сейчас реально может вложить средства в разведку шельфа – государство или инвесторы? И сколько нужно денег для проведения этих работ?

Государство, конечно, не в состоянии сегодня вложить в это дело собственные средства, потому что для того, чтобы дать серьезный прирост запасов на шельфе, эти цифры соизмеримы с годовым бюджетом Украины. Поэтому речь должна идти о создании условий для привлечения инвесторов. То есть, Украина должна открыть двери, сделать абсолютно прозрачную процедуру для инвесторов по разработке и разведке украинских месторождений.

Что конкретно вы имеете в виду под понятием «прозрачная процедура»?

Сегодня любая компания может работать либо на условиях получения лицензии (три вида: лицензия на разведку, на промышленную эксплуатацию и «сквозная лицензия» -  разведка с последующей промышленной эксплуатацией, недавно принята по моей инициативе), либо подписания «Соглашения о разделе продукции (СРП)». То есть, это два вида, по которым могут приходить сюда крупные компании и начинать вкладывать деньги в разведку. Что касается вопросов лицензирования и всех процедур получения лицензии, то было принято абсолютно разумное решение продавать лицензии на денежном аукционе. Но, к сожалению, после появления этой нормы в бюджете еще 2004 года ни одна лицензия не была продана по механизму денежного аукциона. Однако, думаю, что в ближайшее время будет определен порядок выдачи этих лицензий и пойдет серьезная работа по привлечению иностранных компаний как на суше, так и на море под лицензирование.

Кроме того, любая компания, которая планирует вложить значительные средства в разведку, должна иметь гарантии, что она сможет свободно реализовывать добытую продукцию в нашем государстве и продавать по рыночным ценам в другие страны.

Вы предлагаете привлечь инвесторов в разработку шельфа, но, естественно, они пойдут на это не ради разработки, а ради добычи и реализации. Не получится ли так, что самой же Украине добытый на ее же территории газ буду продавать по рыночным ценам?

Естественно, инвестор будет стремиться получать максимальную прибыль, но есть уже упомянутая мной форма взаимоотношений как соглашение о разделении продукции, где государство получает часть добытой инвестором продукции и имеет право реализовывать на свое усмотрение. По сути, это государственная продукция, которая может быть продана по ценам, обоснованным с точки зрения государственной экономики.

Так сколько же, по вашим данным, может быть запасов газа в шельфе Черного моря, чтобы поделится с Украиной, да еще и экспортировать в другие страны?

Сложно ответить на этот вопрос, пока там не будет проведена серьезная разведка. Она включает в себя не только проведение сейсмики, но и бурение разведывательных скважин для того, чтобы подтвердить или опровергнуть те запасы, которые могут быть получены по результатам обработки сейсмических данных. Но тот факт, что сегодня мы имеем только в разведанной части именно в тех 4%, о которых я говорил, порядка полутора триллионов метров кубических в газовом эквиваленте, вселяет достаточно большой оптимизм в то, что остальная часть будет не менее насыщена углеводородами и привлекательна для разработки.

Как вы считаете, насколько будет эффективной попытка правительства проинвентаризировать газовые скважины, которые находятся в частной собственности на предмет их целевого использования? Сколько газа можно от этого получить дополнительно?

Все эти скважины и так проинвентаризированы, и находятся в базе данных Геологической службы Украины, которая входит в Минэкологии и природных ресурсов. Поэтому сегодня стоит вопрос только в проведении инвентаризации в плане эффективности использования тех или иных лицензий. Просто был период в Украине в конце 2004 года, когда были выданы лицензии компаниям, не имеющим опыта работы по добыче. То есть, они создавались в те же дни, когда выдавались лицензии, и, естественно, эффективно не используют их. А если существуют сомнения, что компания не справляется, есть определенные законодательством жесткие условия выполнения лицензии, тогда надо эти лицензии аннулировать и продавать их через конкурсы, привлекая компании, которые способны с этим справиться.

Сколько может стоить такая лицензия?

Все это подсчитывается очень просто. Существуют международные компании, которые проводят аудит запасов, их аналог должен быть создан в Украине. Это может быть агентство по газу и по нефти, которое бы занималось исключительно вопросами обоснования запасов и подготовки их к продаже на конкурсе. Сегодня у нас, к сожалению, такой структуры не существует. Она должна быть государственной, уполномоченной Верховной Радой и правительством, чтобы привлекать инвесторов к разведке, вести прямой диалог по стоимости работ и создавать базу данных. Предлагая инвестору ту или иную лицензию под разработку за деньги, мы должны предоставить ему не только площадь, но и обработанные данные по сейсмике, чтобы речь не шла о покупке кота в мешке.

Все-таки на разработку шельфа нужно время, тем более, если надо еще найти инвесторов, а энергетический кризис надо уже как-то решать.  У вас есть еще варианты, менее затратные по времени?

По опыту работы «Черноморнефтегаза», мы освоили два месторождения в Азовском море за два года. Это сроки очень быстрые по сравнению с мировой практикой, когда вся работа от разведки до промышленной эксплуатации занимает 5-6 лет. Но для этого были созданы необходимые условия – слаженная работа самой компании и привлечены соответствующие средства под обустройство этих месторождений. Сегодня на 85% проблемы Крыма в вопросах газоснабжения решены. Чего на сегодня не хватает для того, чтобы увеличить добычу до 4 млрд. куб газа из нынешних 1 млрд. 200 млн., так это исключительно финансов. Если будут деньги, мы готовы очень быстро наращивать объемы добычи. Есть два варианта: либо это финансовая поддержка государства и создание условий для конкретного предприятия по снижению рентных и других платежей, либо возможность привлечь инвестора под разработку этих месторождений, и в течении 2-3 лет мы можем серьезно увеличить  добычу.

Как вы оцениваете создание СП с «РосУкрЕнерго», ведь многие политики говорят, что при этом сдаются наши национальные интересы?

Сегодня мы в такой ситуации, что у нас нет возможности торговаться за какие-то другие условия. Мы поставлены перед вопросом – или Украина будет с газом, или мы должны будем заморозить наших людей и остановить промышленные предприятия. Бомба эта закладывалась много лет назад, и сегодня есть четкая энергетическая стратегия России путем влияния на газотранспортные системы стран, которые ее окружают, владеть и управлять ими. Сегодня тот диктат, который есть со стороны России, не новый, он был на протяжении последних 10 лет. И только Верховная Рада  в свое время сумела отстоять газотранспортную систему Украины.

Какой же выход, чтобы сохранить трубу и договориться с Россией?

Сегодня алгоритм развития событий должен быть следующим: продолжать работы по увеличению собственной добычи, и когда мы достигнем хотя бы 50% обеспечения государства собственными ресурсами, тогда сможем ставить условия Российской Федерации. Другие компромиссы со стороны Украины просто не будут приниматься.

Сегодня надо понимать то, что для Украины является наиболее важным тот газ, который будет идти со среднеазиатских республик. Вопрос не в российском газе, а в том, который поставляется из Туркмении, может поставляться из Казахстана и Узбекистана. Мы должны сегодня находить варианты решения вопроса с этими странами.

Каким образом, у нас нет общей с ними трубы, только через Россию?

Тот газотранспортный консорциум, о котором так много говорили, и в результате не создали, должен базироваться не на отношениях Украины и России, а стран, которые добывают, транспортируют и продают газ. В этом консорциуме, как минимум, должны участвовать и Туркмения, и Казахстан, и Узбекистан, Россия и Украина, и европейские страны. Только в этом случае можно говорить о том, что Украина будет гарантировано иметь необходимые объемы газа по транзиту, и ГТС может работать стабильно, принося прибыль нашему государству. В любом другом случае азиатские страны будут искать свои выходы на продажу газа на рынке, и строить другие пути, не через Россию. И Украина тогда просто-напросто останется один на одни с тем монополистом, которым станет Российская Федерация.

Поддерживаете ли вы позицию украинского правительства в ходе переговоров по решению газового кризиса между Украиной и Россией?

В прошлом году было сделано много ошибок. В частности, в вертикали нашей энергетики, когда начали заниматься энергетикой все политики. Энергетикой должны заниматься в первую очередь профессионалы. Наверно, основная проблема была в том, что мы потеряли возможность работать со странами Средней Азии напрямую.

«Для нас вопрос прохождения барьера в принципе не стоит»

Почему вы пошли на парламентские выборы по списку партии «Видродження». Сколько партия планирует взять на выборах при нынешних совсем низких рейтингах?       

Потому что в украинском политикуме впервые появилась партия, в которой есть представители различных направлений промышленности (железнодорожная, транспортная, угольная, нефтедобывающая). Эти люди не обещают завтрашнее светлое будущее, а сегодня реально работают каждый на своем месте. За каждым человеком, который имеет шанс попасть в парламент от партии «Видродження», стоят определенные законопроекты, которые либо уже приняты, либо подготовлены к принятию. Если посмотреть списки других партий, даже лидеров парламентской гонки, то можно увидеть там максимум 3-4 человек, которые активно работали на законодательной ниве в парламенте. А в проходной части нашего списка – депутаты-мажоритарщики, которые уже несколько раз переизбирались по округам, и имеют поддержку населения. 

А вопрос прохождения барьера в принципе не стоит, так как нынешние члены партии – это достаточный актив для того, чтобы партия прошла в парламент.

Ваш отец считается достаточно влиятельным человеком в Крыму еще со времен его премьерства. Сколько процентов вы планируете взять в Автономии на всеукраинских парламентских выборах?

Минимум, на который мы рассчитываем в Крыму, это 6-8%.

Вы будете претендовать на Верховный Совет Крыма?

Этот вопрос еще не решен. Конференция Крымской организации состоится 4 февраля и там будет решено, кто войдет в список.

Партию «Видроження» возглавляет Василий Гладких, которого называют человеком премьера Еханурова. Можно ли считать партию «Видроження» пропремьерской партией?

Сегодня сложно ответить на этот вопрос. Действительно, когда формировалась депутатская группа «Доверие народа», то премьер-министр Ехануров принимал активное участие в ее создании. На сегодняшний день партия идет на выборы самостоятельно, и мы максимально стараемся дистанцироваться от тех политических разборок, которые сейчас существуют в парламенте.

Но ведь когда часть парламента проголосовала за отставку правительства, ваша депутатская группа была против.

Вопрос отставки правительства мы однозначно не поддерживали, потому что считаем, что в этот период до избрания нового парламента и перехода на новую систему по конституционной реформе оставлять Украину без действующего правительства будет абсолютно неправильно. И согласно последним соцопросам, так считает большинство украинцев.