На прошедшей неделе глава ГАО «Черноморнефтегаз» Игорь Франчук заявил, что из-за позиции РФ в вопросе делимитации украинско-российских границ у компании возникли проблемы в освоении перспективных газовых месторождений на шельфе Черного моря. «Сегодня уже окончательно оформлены сухопутные границы между Украиной и РФ, но обозначение морской границы под вопросом. Россия не ратифицировала соглашение по Азовскому морю, а по Черному — и не начинала рассмотрение этой проблемы. Поскольку месторождение расположено и на украинском, и на российском шельфе, ни один инвестор до решения этих вопросов сюда не придет ни с инвестициями, ни с технологиями», — заявил президент ГАО. Речь идет о глубоководной Южно-Керченской нефтегазоносной структуре, которая расположена под двухкилометровой толщей воды. На востоке эта группа месторождений упирается в российскую нефтегазоносную структуру Вал Шацкого (расположенную на глубине до 1,5 км), а на крайнем юге — в турецкую нефтегазоносную структуру Хребет Андрюсова (3 км). По результатам сейсморазведки, проведенной компаниями TРАО и BP Inc. в 2000 г., прогнозируемые запасы турецких месторождений — более 200 млн т условного топлива. По результатам разведки Вала Шацкого, проведенной в 2002 г. компаниями «Роснефть» и TotalFinaElf, его прогнозные запасы — более 100 млн т.
Украинская часть шельфа в северо-восточной части Черного моря пока еще детально не разведана, но богатые запасы соседних площадей позволяют утверждать, что перспективные запасы Южно-Керченской структуры — не менее 100 млн т нефти и газа. Чтобы догнать турок и россиян, уже проведших детальную разведку своих глубоководных структур черноморского шельфа, «Черноморнефтегаз» в 2002 г. заключил соглашение с бразильской нефтекомпанией Petrobras — мировым лидером технологий морской добычи нефти и газа на более чем двухкилометровых морских глубинах. Соглашение предусматривает передачу Украине этих технологий для последующего совместного освоения месторождений. Но его реализация под вопросом из-за позиции РФ в вопросе признания границ. Кроме Южно-Керченской структуры, жертвой отъявленного затягивания процесса делимитации морских границ являются и более весомые объекты топливно-энергетического комплекса Украины — доразведанное Северо-Булагнакское и работающее Восточно-Казантипское месторождения газа, а также круные Матросская и Морская структуры, способные при надлежащем притоке инвестиций обеспечить до половины объемов потребления газа в таких индустриальных регионах, как Донецкая и Запорожская области. В ситуации с Южно-Керченскими месторождениями главным оппонентом Украины выступает российская госкомпания «Роснефть», думское лобби которой изо всех сил сопротивляется процессу признания границ и оттягивает окончательное решение этого вопроса до того момента, когда «Роснефть» и французская TotalFinaElf догонят и перегонят Украину в освоении этой части шельфа. С азовскими месторождениями ситуация посложнее. Здесь также Киеву противостоит, в первую очередь, все та же «Роснефть-Ставропольнефтегаз», которая добывает около 1,5 млн т нефти и конденсата на прибрежных сухопутных месторождениях Азова. Позиции «Роснефти» и Кремля в проблеме раздела ресурсов Азовского и Черного морей прозаичны и стоят на двух принципах. Первый — сначала почему-то надо делить границы в Азовском, а только затем — в Черном море.
Второй принцип — Азовское море не должно делиться «пополам», а быть «общим водоемом», то есть более богатая на азовские нефтегазовые ресурсы Украина должна осваивать все расположенные в украинской акватории Азова морские месторождения газа и нефти исключительно на паритетных началах с «Роснефтью» (отстаиваемый Москвой «колхозный» принцип касается и модели раздела ресурса осетровых рыб, по которому Украина получит равную с РФ квоту на их вылов, хотя в российской части моря осетра только нерестятся, а набирают вес и вылавливаются на украинской стороне). Позиция Украины, напротив, состоит в требовании раздела Азова по принципу международных вод, что сделает возможным эффективный рыбный промысел и поможет привлечь западных инвесторов в освоение нефтегазовых месторождений. Однако это требование Украины выводит двустороннюю украинско-российскую проблему морского раздела на уровень геополитики. С ней Украина — при ее нынешнем шатком внутриполитическом положении и зыбком международном статусе — вряд ли справится: если Азов, как, к примеру, Каспий, станет международными водами, значит, Россия рано или поздно должна будет придать международный статус Волго-Донскому каналу (единственному пути между двумя международными акваториями), который в таком случае фактически выйдет из-под юрисдикции РФ и станет аналогом Суэцкого, Панамского или Лаврентийского (США/Канада) международных судоходных путей.
Исходя из того что РФ твердо настаивает на первоочередности решения многосложного Азовского вопроса в определении всех восточных морских границ Украины, можно с полной вероятностью предположить, что пока в проблеме придания Азову и Волго-Донскому каналу статуса международных вод Киев не найдет поддержки со стороны прикаспийских Туркменистана, Казахстана и Азербайджана, заинтересованных в становлении черноморско-каспийского международного морского пути, о каком-либо выгодном для нашей страны распределении границ и ресурсов Азова и Черного моря говорить будет трудно. Если, конечно, не случится чудо и Москва не согласится с приоритетом признания азовских границ перед черноморскими, что весьма маловероятно, потому что «Роснефть» никогда не даст фору украинским нефтегазодобытчикам.