Красная вода

По закону средства на ликвидацию экологических последствий деятельности шахт нигде не предусмотрены

Такие пейзажы обычны для Вильшины Во всем мире еще «при жизни» шахты создаются резервные фонды, средства из которых потом расходуют именно на ее закрытие.
— Воды нет! Та, что в колодцах, такая красная и с такой жирной пленкой. И экспертиза доказала, что в этой воде имеется до 30 элементов — мышьяк, стронций, ртуть, бром, фтор, железо, свинец… Люди за километры воду носят, чтобы приготовить еду. К кому бы ни обращался, никто никаких мер не принимает. А женщины ко мне приходят, я им говорю: «Как хотите, я стану перед вами на колени! Ну если есть мафия, то что я могу сделать!». Да вот, у моих детей тоже зубы крошатся, чернеют, хоть я вроде живу и подальше от этого террикона! Было обследование специальной областной комиссии, и они на совещании после того сказали, что дети болеют от того, что неправильно в школе сидят!.. Все здания полностью затопляет. В домах везде вода. В одном доме стены все потрескались, женщина прикрыла коврами, чтобы не было видно. Сырость страшная! А люди живут — кто перебирается на второй этаж, кто идет к соседям… И так по десять и по двадцать дней… Когда затапливало, то из области военные из Министерства чрезвычайных ситуаций здесь постоянно дежурили, имели лодки, машины, — возили людям хлеб, отвозили, если нужно было кому-то, ребенка в больницу, коровам давали есть — до сарая не могли добраться, понимаете? Мы же это все снимали на камеру… Какую воду коровы пьют? Ту красную и пьют, а какую должны пить! То у того сдохла, то у того… У одного как корову разрезали, так увидели, что печенка полностью разложилась…

Рассказал председатель села Силец Сокальского района на Львовщине Василий ВОНЯКОВСКИЙ

ЗНАКОМЬТЕСЬ: ХУТОР ВИЛЬШИНА

Помните планету Железяка из мультика «Тайна третьей планеты»: «Воды нет, растительности нет, населена роботами». Почему-то вспоминается. Хоть живут здесь люди. И вода есть — она, собственно говоря, везде — только пить нельзя.

На хуторе Вильшина, который относится к селу Силец Сокальского района на Львовщине, живет с десяток семей, и их драма уже может праздновать 10-летний юбилей. Некогда живописная местность, где и расположился хутор Вильшина, сейчас вызывает ужас. Рядом с хутором — еще действующая шахта «Визейская» и Центральная обогатительная фабрика (ЦОФ) «Червоноградская» — причины всех бед. Вследствие масштабных выработок почва просела в среднем на 4,5 м, и несколько сел регулярно подтапливает. Хуже всего — в Вильшине. Грязные и вонючие пруды на бывших лугах; стебли, некогда бывшие лесом, теперь плавают в химической грязи, не высыхающей даже летом. Буквально рядом, всего за двести метров, нависает огромный ужасный террикон — настоящая гора высотой 60 м и в несколько километров длиной — мимо него поезд едет несколько минут. Здесь на 300 га расположились 60 млн. тонн высокотоксичных отходов. Грунтовые воды отравлены, и вода в колодцах имеет непонятный буро-оранжевый цвет — на нее смотреть страшно, не то что пить. Какое-то время воду в хутор подвозили из обогатительной фабрики, но сейчас и это делать перестали. Люди сами возят воду — кто откуда может, иногда из Червонограда и даже из Львова.

Помните скандал, который разгорелся в 1995-м вокруг непонятной болезни детей в селе Сосновка, когда у них портились зубы, выпадали волосы, ресницы, брови? Гипоплазия — по-научному. Так это ж там, рядом, за 6 км от Вильшины. Силецкий сельский председатель Василий Воняковский говорит, что болезни сосновских детей — это фактически болезни силецких детей, потому что их родители обращались в сосновскую больницу. Эти полсотни людей живут в таких условиях годами, и убежать им некуда.

В ТУПИКЕ

Свою проблему хуторяне пытаются решить давно. В Вильшину приезжают важные комиссии, делают важные заключения, говорят, что жить в таких условиях нельзя, и едут себе прочь. В апреле 2000 года была создана Государственная комиссия по вопросам техногенно-экологической безопасности и чрезвычайных ситуаций в составе представителей Минтопливэнерго, Министерства чрезвычайных ситуаций, Минздрава во главе с тогдашним вице-премьером Михаилом Гладием. Заключения были серьезные, но воплощены рекомендации так и не были.

С помощью общественной организации «Экоправо-Львов» хуторяне послали обращение в Кабинет Министров с просьбой признать территорию хутора зоной чрезвычайной экологической ситуации. Кабмин дал распоряжение Минтопливэнерго и Львовской облгосадминистрации «принять меры». Минэко (письмо-ответ «Экоправо-Львов» от 28.11.02 под №10479-к/16/1-10) по заключению Госкомиссии (протокол №1 от 07.04.2000 г.) написало красивый список этих мер, среди которых проведение водогона, дороги, отселение жителей, и направило его в холдинговую компанию «Укрзападуголь». У тех, естественно, денег нет. Да и откуда — отрасль на 90% убыточная, основные поступления — это бюджетные дотации. А кто дает дотации? Правильно — Минтопливэнерго. Оп! — и круг замкнулся.

КТО ВИНОВАТ?

Петр ОЛИЙНЫК, мэр Червонограда в 1999 — 2002 гг., депутат-мажоритарник ВР по Львовской области:

— Минтопливэнерго говорит: «Это результат эксплуатации шахты. Значит, она и должна решать проблему». А шахта — это практически банкрот. Средств нет даже на выплату зарплаты шахтерам. Поэтому со стороны Минтопливэнерго это просто имитация попытки решить проблему и обман людей. «Крайнего» в этой ситуации по закону нет, а ответственной за ситуацию должна быть вся вертикаль — глава районной администрации, генеральный директор «Львовуголь», председатели облгосадМинистрации, председатели областных советов, Министр топлива и энергетики. Но местная власть будет кивать на Минтопливэнерго, а минтопливэнерго скажет, что поскольку создалась чрезвычайная ситуация, то нужно ее решать через МЧС.

По мнению господина Олийныка, для того, чтобы реально решить проблему Вильшины, необходима настойчивая инициатива «снизу», т.е. от местной власти. Именно таким образом удалось спасти центр Червонограда, когда после закрытия шахты «Червоноградская-1» вследствие проседания почвы и подтопления была разрушена коллекторная система города. Построили каскад насосных станций для водоотведения. Для этого были задействованы всевозможные резервные фонды, но выделение из них денег на какую-то чрезвычайную потребность — это, как говорит Петр Олийнык, «добрая воля» чиновников этой структуры. По закону средства на ликвидацию экологических последствий деятельности шахт нигде не предусмотрены.

НЕОФИЦИАЛЬНАЯ «ЗОНА»

Евгений МАТОРИН, начальник Департамента экологической безопасности Министерства экологии:

— Критерии для определения территории как зоны чрезвычайной экологической ситуации еще не разработаны, и сделать это довольно сложно. Территория Украины техногенно перегружена, и, во всяком случае, ее треть, а именно — Приднепровский бассейн — можно признать такой зоной. Но ведь тогда нужны миллиарды долларов. Только чтобы привести в норму даже два километра загрязненной территории, нужны миллионы долларов.

Официально признать хутор Вильшину и еще несколько сел вокруг зоной чрезвычайной экологической ситуации, причина которой — деятельность угледобывающих предприятий, власти не хотят. Это же только один, хотя и яркий пример, а таких в шахтерских регионах во всей Украине — вагон и еще маленькая тележка: признаешь одну — придется признавать и все остальные, а денег на разрешение проблем нет. Прецедент создавать нельзя. А если критериев признания зоной экологической катастрофы нет, то и официальная причина отказа звучит очень даже понятно — «недостаточность оснований».

Несколько слов об инициативе «снизу». Силецкий сельский председатель Василий Воняковский безрезультатно обращался во все возможные инстанции, а теперь вот не отдал Сокальскому райсовету 186 тыс. грн. доходов Сильца и хочет на эти деньги строить водогон, потому что райсовет на совместные проекты деньги забирает, а сам на проблемы Сильца ничего не дает. Там, наоборот, не заинтересованы, чтобы территорию села признали «зоной», потому что тогда средства от уплаты налогов предприятиями будут оставаться в сельском бюджете, и их можно будет использовать на ликвидацию экологического бедствия, а это 2,5 млн. грн. ежегодно. «Они на меня пробовали прокуратуру натравить, хотели, чтобы я по собственному желанию отказался быть сельским председателем…» Теперь же жители хутора прибегли еще к одному шагу — послали письмо уполномоченной по защите прав человека при Верховной Раде Нине Карпачевой с просьбой помочь…

СМЕРТЕЛЬНЫЕ «КОНСЕРВЫ»

Дело в том, что ситуация на хуторе Вильшина — только отражение огромной проблемы, угрожающей экологической катастрофой всем шахтерским регионам.

Заметьте: в случае хутора Вильшина кризисная ситуация с окружающей средой и людьми обусловлена еще действующей шахтой. Когда же она исчерпает свой ресурс и закроется, все станет еще грустнее…

В СССР в шахтерских регионах вокруг новопостроенных шахт вырастали города и села. Для людей они были щедрыми кормилицами. Что будет потом — тогда никто не заботился. Сегодня из существующих около 400 шахт закрыта приблизительно половина, и этот процесс катастрофически прогрессирует. Только в Донецке за ближайшие два года намечено закрыть еще шесть шахт.

Как вы думаете, что происходит с шахтой, если выработка угля в ней закончилась? Так вот — ее консервируют. Само слово предполагает, что заботливая хозяйка (читай — держава) закупорила банку с вареньем (читай — шахту) так, чтобы эта «банка» не сорвала крышку. В случае шахт слово «консервация» употреблено очень условно, в абсолютном большинстве случаев закрытие шахт в Украине — просто ошибочно.

Для справки. Есть несколько способов консервации шахт. «Сухая» консервация предполагает специальное переформирование рельефа, когда гидрологи соединяют подземные ходы так, что вода, затапливая шахту, все же остается на большой глубине и не смешивается с грунтовыми водами. «Полусухая» консервация предполагает постоянное откачивание воды из шахты, как и в рабочем режиме. Есть еще один способ — закачивать в шахту жидкое стекло, бетон или песок, чтобы избежать проседания почвы. Но это безумно дорого и оправдывается только в случае, если над шахтой стоит город. А есть еще так называемая «мокрая» консервация — и это означает самое обычное затопление шахты той водой, которая во время работы шахты постоянно откачивается.

Здесь нужно кое-что объяснить. Шахты — это, по сути, искусственные ходы, которые нарушают слои залегания подземных вод и позволяют им с больших глубин подниматься на поверхность. Когда шахта работает, воду из нее постоянно откачивают в карьер. Если же шахта перестает работать, вода затапливает шахту и выходит на поверхность, затапливая огромные территории. Но это не та вода, которую берем из колодцев. Обогащенные кислородом подземные воды становятся «агрессивными» и разрушают минералы на больших глубинах, вследствие чего токсические тяжелые металлы активно входят в воду. И если такая вода выходит из шахты…

ЗАТОПЛЕНИЕ ШАХТ — ПОДТОПЛЕНИЕ ГОРОДОВ

В Украине 90% закрывающихся шахт подлежат «мокрой» консервации, т.е. их просто покидают, и со временем они затапливаются.

Александр БОНДАРЬ, председатель научного совета Всеукраинской экологической лиги:

— Последствия затопления шахт — это региональное подтопление целых городов! 523 города в Украине в разной степени подтоплены (от 10% до 50% территории). В основном такая ситуация наблюдается в зоне закрытия шахт. Что это означает?

Разрушение домов, подтопление важных объектов и целых заводов, — убытки огромные! Кроме того, экологические последствия. Вода, которая прошла через шахту, имеет очень высокую концентрацию соли — 30 г на литр и больше. А в некоторых шахтах вообще невероятная концентрация — 300 г на литр! Это практически рассол! Такая концентрация в Кара-Богаз-Голе, где добывают соль. Таким образом, мы полностью меняем биогеоценоз прирусловых заводей речек, меняем растительный покров — он просто исчезает, и мы около шахт практически имеем пустыню, где ничего не растет.

Все это — вполне реальное будущее для всех регионов активных горнодобывающих разработок, и не только угольных. В первую очередь, это весь Донбасс (Восточный, Центральный, Западный), Криворожский железорудный регион, Прикарпатье, где очень много разных месторождений, — серы, калийных солей, нефти и газа, это Львовско-Волынский угольный бассейн. Сам только Донбасс — это 15 тыс. кв. км, где активно добывается уголь, и большинство шахт закрывается именно там. К тому же, именно на Донбассе плотность населения самая высокая в Украине, а регион самый развитый экономически и промышленно. Уже сегодня на Луганщине в зоне выработок шахт в 150-тысячных городах есть многоэтажные дома, которые по 15 лет не отапливаются, где прорваны канализационные трубы, содержимое которых смешивается с питьевой водой… На Прикарпатье вследствие закрытия 5 Великомостовской шахты сейчас полностью затоплены водогоны и газопроводы города-спутника Червонограда — Сосновки. И можно только предполагать, что будет, если произойдет какая-то авария.

РЕСТРУКТУРИЗАЦИЯ

Когда начались разговоры о том, что угольную промышленность нужно реструктуризировать, а недействующие уже шахты закрывать, специально для этого была создана организация с соответствующим названием — «Укругольреструктуризация». Само понятие реструктуризации отрасли, собственно, и предполагает разработку четкого механизма закрытия шахт, включая сугубо технологические моменты, связанные с прекращением работы оборудования шахты, а также и возможные экологические последствия. Кроме того, реструктуризация предполагает и избежание безработицы. Для этого следует перепрофилировать регион, т.е. решить, на каких еще производствах могут работать люди там, где почти вся инфраструктура подчинена именно угледобывающей промышленности. Понятно, что такие изменения могут быть воплощены только масштабной государственной программой. А это требует огромных капиталовложений.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Угольная отрасль сегодня на 90% убыточная и прозябает за счет государственных дотаций. Но, как в один голос твердят все специалисты, — если сегодня не начать решать эту проблему, то завтра огромные территории в зоне покинутых шахт станут непригодными для проживания. И решить проблему постфактум, как это показывает пример Вильшины, будет невозможно, тем более, если речь будет идти о целых регионах. Академик Вячеслав Шестопалов работает над разработкой государственной программы экологического возрождения горнодобывающих регионов, которая должна стать составляющей закона о закрытии и реструктуризации шахт. Концепция уже разработана и утверждена Кабмином. Но, как говорит пан Шестопалов, утверждение концепции никого ни к чему не обязывает. Есть Министерство финансов, которое считает, что все нужно делать постепенно, и если сегодня мы финансируем такие программы на 2%, то в следующем году, если вырастет производство, прибавим еще 2 — 3%. При таких темпах, если мы и доживем до времени, когда будет достаточно денег, спасать будет ничего.

Вячеслав ШЕСТОПАЛОВ, доктор геолого-минералогических наук, профессор Академии НАНУ, директор Центра радиогидрогеологических исследований:

— Сегодня в первую очередь нужно срочно провести «мозговой штурм», научно проанализировать сложившуюся аварийную ситуацию и решить, для каких из закрытых шахт можно применить хотя бы «полусухую» консервацию, т.е. ликвидировать подтопление. Здесь тоже есть проблемы, поскольку откачанную из шахт воду необходимо очищать. Но если посчитать, сколько средств идет на ликвидацию последствий «мокрой» консервации, какие убытки будут от затопления густонаселенной территории (а эти убытки уже ежегодно составляют 2,5 млрд. грн.), то выбирать не приходится. Шахтерские регионы могут превратиться в район катастрофы наподобие Чернобыльского.

Петр ОЛИЙНЫК, мэр Червонограда в 1999 — 2002 годах:

— Необходимо немедленно принять закон о закрытии шахт, в котором должен быть четко прописан весь механизм. И должны обязательно привлекаться инвестиции на льготных для инвесторов условиях, потому что бюджет таких расходов не потянет. С другой стороны, чиновники Минтопливэнерго в таком законе не заинтересованы, поскольку это закроет возможность переводить на индивидуальные счета бюджетные средства, которые сегодня выделяются на поддержку шахт.

Во всем мире еще «при жизни» шахты создаются резервные фонды, средства из которых потом расходуют именно на ее закрытие. Мы же сами загнали себя в тупик. Но если не добьемся изменений сегодня, завтра хутором Вильшина станет пол-Украины, а мы будем пить яд, цветом похожий на «Фанту».