Институт геологии нефти и газа Сибирского отделения РАН находится в Новосибирске. Институт хорошо известен не только в России, но и далеко за ее пределами: заказы на проведение исследований поступают к сибирским ученым от крупнейших нефтяных компаний мира.
Более того, количество заказов настолько велико, что от некоторых, по признанию директора института, академика РАН Алексея Конторовича, приходится отказываться — не хватает времени, да и некоторые задачи носят чисто прикладной характер: академический институт такие работы выполнять не должен.
— У нашего института достаточно сложная история, — рассказывает Алексей Эмильевич. — С одной стороны, можно считать, что в будущем году он отметит свое
— То есть реорганизация пойдет во благо?
— Безусловно. Я был одним из инициаторов этого объединения и очень рад, что
— Это не вызывает сомнений. Многие знают, что в течение последних лет Институт геологии нефти и газа с успехом занимается решением серьезнейших задач…
— Да, наш институт выполнял поручения правительства и министерств РФ по целому ряду ключевых проблем развития нефтегазового комплекса. Например, мы активно участвовали в разработке стратегии экономического развития Сибири до 2020 года и Энергетической стратегии России до 2020 года. Наш институт был головным при выполнении количественной оценки перспектив нефте- и газоносности Западной Сибири по состоянию на начало XXI века. Мы выполняли работы по обоснованию концепции формирования нефтегазового комплекса в Восточной Сибири и Республике Саха (Якутия). Вместе с тем институт сотрудничает практически со всеми крупнейшими российскими и зарубежными компаниями. Нашими партнерами являются «Газпром», «ЛУКойл», ЮКОС, «ТНК ВР», «Сибнефть», «Роснефть». В прежние годы мы работали с компаниями «Shevron», «Konako», сейчас работаем с «ExxonMobil», «Shell», «Total», с Японской и Китайской национальными нефтяными корпорациями и целым рядом более мелких компаний. В рамках программы фундаментальных исследований коллектив института выполняет крупный цикл исследований по изучению осадочных бассейнов Сибири, анализу закономерности размещения месторождений нефти и газа как в древнейших, так и в более молодых слоях Земли. У нас мощный отряд стратиграфов и палеонтологов. По существу, институт является ведущей организацией, занимающейся обоснованием современных стратиграфических схем для всей территории Сибири. У нас очень сильные литологи, геохимики… В общем, это полноценный, активно работающий научный коллектив.
— Кстати, о коллективе. Примечательно, что ваш институт славен высокими достижениями не только в науке, но и в социальной политике…
— Для нас очень важно, чтобы в институт приходило больше молодых кадров. И мы делаем для этого все возможное: закупаем новое оборудование, проводим множество российских и международных семинаров с привлечением самых лучших специалистов со всего мира, чтобы наши сотрудники и студенты, которые с нами работают, могли учиться. Заботимся о том, чтобы у наших работников была достойная зарплата: в последние 2–3 года уровень зарплаты в нашем институте как минимум в два раза выше, чем в среднем по Академгородку. За последние шесть лет более 60 сотрудников получили кредиты на покупку квартир, и теперь в институте, где в общей сложности работают 250 человек, улучшены жилищные условия практически каждого четвертого. И, безусловно, приятно, что наша социальная политика была замечена. Институт ежегодно занимает первое место среди
— При таком отношении к сотрудникам за будущее вашего института можно не волноваться. А каковы же перспективы Сибири в плане добычи нефти, газа и разработки новых месторождений? Сегодня весь мир всерьез напуган перспективой энергетического кризиса…
— Пресса часто пугает нас рассказами о том, что скоро нефть и газ закончатся. Но все это сказки. Только что завершена оценка перспектив нефте- и газоносности территории всей России. И я могу со всей ответственностью сказать, что у нас еще очень большой задел ресурсов в Западной Сибири. Мы только прикоснулись к богатствам Восточной Сибири, и еще очень много работы на шельфах наших морей, в первую очередь арктических. Так что нефтью и газом Россия обеспечена, по крайней мере, до конца XXI века. Разумеется, это не означает, что их можно транжирить. Месторождения должны разрабатываться по самым современным технологиям — чтобы обеспечить максимальный коэффициент нефте- и газоотдачи. Состояние инфраструктуры должно быть таким, чтобы потери нефти и газа были минимальными. У нас до сих пор не решена такая проблема, как утилизация попутного газа; в факелах сжигается более 150 миллиардов кубометров в год! Это огромное богатство, и наша задача — научиться его использовать во благо.
Если же говорить о перспективах в более широком смысле, я бы считал неправильным ориентировать экономику России и Сибири преимущественно на добычу нефти и газа. Если мы не будем изготовлять из них продукты высокого передела, не будем развивать такие отрасли, как машиностроение, приборостроение, электроника, нефте- и газохимия, то, конечно же, хороших результатов в итоге не получим. Поэтому в предложениях, которые мы разработали совместно с Институтом экономики и организации промышленного производства СО РАН, указано следующее: мы считаем, что на базе восточносибирских месторождений должны развиваться газохимия и мощное химическое производство. Поскольку восточносибирские месторождения очень богаты гелием, там следует формировать мощную гелиевую промышленность. Нефтяная и газовая промышленность Восточной и Западной Сибири должны ориентироваться в основном не на импортное оборудование, а на отечественное. Проблему необходимо рассматривать в комплексе. По поручению полномочного представителя президента РФ в Сибирском федеральном округе Анатолия Квашнина Сибирское отделение РАН разрабатывает новую версию стратегии экономического развития Сибири, и мы концентрируем свое внимание именно на тех проектах, которые поднимали бы технологическую компоненту нашей экономики.
Беседовала Полина Добролюбова