Длинное одноэтажное сооружение желтого цвета. На фасаде мемориальные таблички, извещающие, что здесь «впервые в России» были заложены лесозащитные полосы, трудился рабочим великий пролетарский писатель Максим Горький, а местные железнодорожники принимали активное участие в революции 1905 г. Привокзальная площадь, переходящая в беспорядочное сосредоточие киосков, транспортных остановок, а потом — в небольшой всегда многолюдный базар. За ним лежит артемовское шоссе, отделяющее станцию от поселка — массива домиков с вишневыми и абрикосовыми садами. Среди них иногда возвышаются обгорелые конусы отвалов угольных шахт, промышленные здания, огражденные длинными серыми заборами и объединенные между собой железнодорожными путями. В будни не часто встретишь в поселке человека — все на работе. Это раздолье для стай собак, кажется, особой местной породы: длинная шерсть торчит во все стороны, тонкий крысиный хвост, затравленный вид.
Это станция «Микитовка», находящаяся в центре Донецкого угольного бассейна. С противоположной стороны железной дороги, напротив станции, раскинулся поселок, который раньше называли Социалистическим. Двух-трехэтажные дома образовывают кварталы, разделенные асфальтовыми, в выбоинах, улицами. Если идти по ним, отдаляясь от станции, то километров через два дойдешь до самого высокого места — главного водораздела Донбасса. Он протянулся с северо-запада на юго-восток на много километров, разделяя бассейны Сиверского Донца на севере и Азовского моря на юге. Здесь, на северных окраинах большого шахтерского города Горловка, берут начало реки Бахмут и Лугань, текущие на север, а южнее водораздела — река Корсунь и остальные притоки Кринки, которая течет на юг. За водоразделом видны отдельные небольшие шахтерские поселки вблизи угольных шахт, а на самом водоразделе на протяжении почти 10 км — своеобразный пейзаж, созданный за 100 лет людьми: огромные глубокие ямы — карьеры, между ними — горы вынутой породы и степь, перерезанная лентами бетонных дорог. Это Микитовское рудное поле — ряд крупных ртутных месторождений, по запасам ртути одно из самых больших в мире.
Посреди рудного поля возвышается копер ртутной шахты, а в стороне, ближе к северо-западному краю поля, — высокие сооружения ртутного металлургического завода. Все это относится к Микитовскому ртутному комбинату, когда-то знававшему лучшие времена, а сейчас уже почти не работающему. Богатая ртутная руда исчерпана, а бедная, еще оставшаяся в недрах, экономически невыгодна. Ртутный завод едва живет, добывая вторичную ртуть из отработанных приборов. В последнее время, когда уже перестали мчать по бетонкам самосвалы с рудой, а экскаваторы на дне глубоких карьеров порезали на металл, пустые пространства между карьерами начали заполнять дачки-хибары, сбитые из листов фанеры, жести, иногда сложенные из кирпича. На клочках каменистой земли — несколько плодовых деревьев и маленький огород — огурцы, картофель, фасоль. Дачки лепятся друг к другу вплоть до самых отвалов. Из-под них во время дождей на огороды текут ручьи. В сухую погоду ветер сдувает пыль из отвалов, разнося ее вокруг. Он оседает вокруг рудного поля и дальше, захватывая не только Микитовку и близкие села, но и центр города Горловка.
Эколого-геохимические исследования засвидетельствовали, что ртуть накапливается в почве, создавая опасный уровень загрязнения в ареале площадью около 400 квадратных километров, а чрезвычайно опасный — в радиусе почти трех километров вокруг ртутного металлургического завода. Все понимают, что нужно было бы избавиться от отвалов, сбросить породу в ямы-карьеры, засыпать их глиной, покрыть почвой, посадить кусты, траву, цветы, то есть сделать зону отдыха. Но где взять деньги? Ртутный комбинат уже не работает, а у города другие насущные потребности. Тем более что угольные шахты постепенно закрываются.
Кроме ртутоносной пыли, существует еще одна проблема, связанная с ртутью. Процессы рудообразования, много миллионов лет назад ставшие причиной накопления ртути в месторождениях Микитовского рудного поля, привели к обогащению ртутью и угольные пласты, которые сейчас разрабатываются угольными шахтами. Из этого угля получают кокс на коксохимических заводах, его сжигают в топках Углегорской тепловой электростанции, что неподалеку от Горловки. Угленосные породы, обогащенные ртутью, горят в терриконах многочисленных шахт города, выделяя ртуть в воздух. Эта ртуть также незаметно оседает на почву, загрязняя территорию вокруг коксовых заводов, ТЭС и угольных шахт.
Соединения ртути из отвалов, почвы, терриконов просачиваются с дождевой водой в подземные водоносные горизонты, особенно в первый от поверхности земли. Воды этого горизонта питают многочисленные источники между реками Бахмут и Лугань, а также сами реки и их притоки. Ряд источников вкусной питьевой воды расположены на северных окраинах Горловки. Летом, когда хозяйки делают запасы на зиму, консервируя огурцы и помидоры, возле источников образовываются очереди. «Серебряная вода, — говорят люди, набирая ее декалитрами, — никакие микробы не живут. Огурцы и помидоры хорошо сохраняются». Но химические анализы воды не обнаруживают в ней серебра. Зато содержание ртути намного превышает предельно допустимые нормы для питьевого и культурно-бытового использования. Она, очевидно, и отравляет микробы, да и не только их.
Если посмотреть на созданную нами карту содержимого ртути в подземных водах, то можно увидеть: вдоль главного водораздела в районе Горловки распространен ореол ртути с содержимым 0,01—0,1 миллиграмма на литр, что в 10—100 раз превышает предельно допустимые концентрации ГДК ртути для питьевой воды. Главные источники питания подземных вод ртутью находятся на Микитовском рудном поле (более 40 ГДК), а также на север от станции Микитовка, вблизи угольной шахты «Микитовская», и в районе поселка Байрак, вблизи шахты имени Калинина. Что же касается рудного поля, то здесь все понятно: подземные воды промывают породы с бедной ртутной рудой. А в остальных районах Горловки, наиболее вероятно, ртуть выщелачивается атмосферной водой из терриконов угольных шахт «Микитовской», им.Румянцева и им. Калинина и переходит в подземные воды, текущие на север, выходя на поверхность в виде источников возле истоков Бахмутки, в прудах вблизи поселков Зайцево и Гольмивское и Углегорском водохранилище на р.Лугань за 5—6 км от терриконов. Таким образом, почти вся территория Горловки вместе с ближайшими селами (с содержимым ртути в подземных водах более 10 ГДК) относится к чрезвычайно опасным и является зоной экологического бедствия. По опубликованным в средствах массовой информации данным, в Горловке чаще, чем в других населенных пунктах Донецкой области, появляются дети с врожденными увечьями, довольно высокая смертность среди новорожденных.
Вблизи села Зайцево, стоящего на истоках Бахмута, летом можно встретить мощные заросли на берегах небольших прудов. Репейники здесь достигают пятиметровой высоты, листья мать-и-мачехи в диаметре вырастают до 1,2 м. В этих зарослях чувствуешь себя как в лесах юрского периода. Вот-вот почудится чваканье шагов динозавров…
Виктория Зеленская, кандидат биологических наук, научный сотрудник кафедры ботаники Донецкого национального университета говорит: «Растения — очень гибкий генетический материал. Еще Вавилов писал, что в них на генетическом уровне заложена информация о том, какими они были миллионы лет назад. Попав в сложные условия существования, растения «вспоминают», какими они были прежде. Так вот не исключено, что скоро Донбасс может стать «парком юрского периода». А там, смотри, и динозавры появятся — кто знает, как изменения в окружающей среде скажутся на животных. Потом и человеческие организмы вспомнят свое прошлое…»
Профессор Валерий Глазко, заведующий лабораторией ДНК-технологий в Институте агроэкологии и биотехнологии УААН, изучает последствия чернобыльской катастрофы для поколений крупного рогатого скота. Вот что он пишет в газете «Світ» (16.04.2001): «Полученные данные свидетельствуют о том, что экологические катастрофы не содействуют появлению новых характеристик генофондов живых организмов, а индуцируют их сдвиг в сторону более примитивных, менее специализированных форм — наблюдается полная «генофондная деградация», реверсия генофонда к уже пройденным этапам эволюции.
Следует учитывать, что мутация — это проблема одного человека, изменения генофонда — проблема человека как вида. Известны экспериментальные данные о том, что у детей, родившихся после первых воздушных ядерных взрывов, как и после Чернобыля (работы исследователей Дании), обнаружено снижение способности к абстрактной деятельности — один из прямых эффектов низкодозового хронического облучения».
Как быстро происходит деградация генофонда? Кажется, что в условиях довольно слабых негативных изменений в природе деградация будет медленной и может совсем прекратиться, если изменить экологические условия к лучшему. А в условиях экологической катастрофы?
Известно, что духовное развитие ребенка повторяет, в определенной степени, развитие человечества. Сказки, заинтересованное познание природы, игры в войну (хотя сейчас чаще компьютерные). Все знают, насколько тонким является наслоение этики, культуры, как трудно «прививаются» христианские обычаи. Кажется, что новообразования этики, культуры, гуманистической морали, то, что делает человека человеком, — наиболее уязвимое место во время глобальной экологической катастрофы. С этого начинается деградация человека как генотипа. А уже потом — снижение интеллектуальной деятельности. Хотя, возможно, эти явления взаимосвязаны. Примеры кажутся простыми. В искусстве сейчас люди вернулись к сказкам. Особенно в американском кино — Бэтмэн, упыри, оборотни и прочая нечисть. Детские сказки о Гарри Поттере захватили мир детей и взрослых. Книги о Гарри — огромными тиражами, кинофильмы, Интернет. Второе массовое искусство — эстрада. Шлягеры, состоящие из двух-трех довольно бессмысленных предложений, повторяющихся много раз под монотонную музыку и напоминающие заклинание шаманов, свидетельствуют о снижении массового интеллекта. А какая сейчас наиглавнейшая черта человека? Сексуальность. Об этом только и слышно с экрана телевизора, об этом пишут романы, это предлагают на многочисленных сайтах в Интернете. Сексуальная революция — это раскрепощение человека или возвращение к животному?
Может, мы еще не поняли, к чему движемся, но уже видим: что-то не так. «Взгляните на наши надземные и подземные торговые ряды — джунгли вместе со своей живностью и идолами уже подступают к нашим дверям. То, что раньше фигурировало только на детских площадках и в магазинах игрушек, пробивает себе путь к взрослым забавам. Витрины заполнены слонами, обезьянами, жирафами, разнообразными не нашими божками с кольцами в носу и без колец. Кажется, что весь экваториально-тропический пояс Земли работает на украинский рынок сбыта», — пишет О.Смаль («Зеркало недели», 21.08.2004 г.). Обратно в пампасы?..
Владислав Шумлянский
(доктор геолого-минералогических наук)