Министерству охраны окружающей природной среды Украины, как правило, с министрами не везло. Финансирование, а также подбор руководителя в этом секторе правительственной деятельности проводятся по остаточному принципу — «на тобі, боже, що мені негоже». Видимо, поэтому не так уж важно было, какого цвета политические силы представлял министр, не существенно — приезжал он на работу на велосипеде (однажды был и такой романтически настроенный министр, который в первый день приехал на работу именно на этом виде транспорта) или на «мерседесе», результат всегда был один. Об «экологических» министрах среди журналистов ходили анекдоты, и никто из экспертов не взялся бы ответить на вопрос: а что изменится в охране украинской природы, если соответствующее министерство вдруг провалится в тартарары.

Появление нового руководителя «из донецких» в экологическом ведомстве на улице Урицкого вызвало в столице бурю комментариев, опять же совершенно фантастических анекдотов, будоражащих душу предположений о целях и намерениях очередного выдвиженца загадочного шахтерского края.

К тому же в министерстве начали происходить события, которые не могли не обратить на себя внимание. Так, в отличие от своего субтильного предшественника — схимника и нелюдима, этот сразу же открыл министерство для прессы, провел демонстративные отчеты с приглашением журналистов. Более того, пресс-служба по первой же заявке (посылая ее, я и не рассчитывал на вразумительный ответ) выдала развернутую справку о главных направлениях работы ведомства.

Неужто лед тронулся и экологический монстр проснулся?.. С очень противоречивыми чувствами обозреватель «ЗН» отправился на встречу с министром охраны окружающей природной среды Украины Василием ДЖАРТЫ.

— Василий Георгиевич, мне пришлось брать интервью у всех украинских министров экологии, но впервые встречаю, чтобы пресс-служба работала так слаженно и четко. Видимо, у вас этому подразделению уделяется какое-то особое внимание. В связи с чем?

— Да, у нас резко усилена роль не просто службы, а целого управления коммуникаций. Оно было создано в министерстве потому, что общество должно знать, чем занимается отрасль, какие проблемы стоят перед ней и как министерство их решает. Кроме того, управление взялось помочь нашим областным структурам наладить контакты с местными средствами массмедиа, что для нас принципиально. Мы должны понимать проблемы, которые стоят перед регионами.

— Не раз создавалось впечатление, что министры экологии в украинском правительстве чувствуют некий комплекс неполноценности и поэтому готовы смириться с тем, что им недодают в финансировании, не уделяют их проблемам серьезного внимания. Вы понимаете, что руководите самым важным министерством в правительстве, от которого зависит выживание наших детей и внуков?

— Я не просто так считаю, а уверен в этом. И если говорить о стратегии, то верю в перспективу реально влиять на ситуацию. Мы не стесняемся критически смотреть на проблемы, стоящие перед нами, потому что понимаем: экологическая составляющая должна проникнуть во все сферы нашей жизни. Она должна быть на всех уровнях ключевой — ведь мы говорим об устойчивом развитии, которое предполагает триединство экономики, социальной сферы и экологии.

— Возможно, правильность этой системы не всем очевидна сегодня. Но в будущем она неминуемо скажется на развитии во всем мире. В европейских государствах уже следуют этой системе.

— В общем-то так, но наша страна уже давно вышла на рынок, где экологическая составляющая также учитывается. И спрашивают за это сурово. Мы должны соответствовать этим требованиям. Скажу с уверенностью — Минприроды и правительство над этой задачей уже начали работать. Когда сегодня к нам на предприятия приезжают инвесторы и западные партнеры, они обращают внимание не только на технологию, не только, в каком состоянии находится территория предприятия, но интересуются и состоянием окружающей среды в микрорайоне. Так что принципы устойчивого развития — это не далекая от жизни теория. Для меня — это борьба за реализацию принципов, в которые я верю. Она заключается в том, что когда Минэкономики или Минфин соглашаются с нами о важности решения экологических задач, их интеграции в хозяйственные отрасли, но в программе социально-экономического развития, которую готовили именно эти ведомства, не прописываются конкретные мероприятия экологического и природоохранного содержания, — то это тема для серьезных дискуссий с ними.

— Я буду настаивать на выполнении всех запланированных экологических мероприятий. Понимаю, что это отвлечет значительную часть ресурсов, однако остаточный принцип финансирования природоохранных задач приведет нас к экологическому краху. Откладывать уже нельзя. Могут произойти необратимые процессы. Зачем нам обманывать самих себя?

— Я верю, точка возврата у нас еще есть, и чтобы все получилось, приложу максимум усилий. Мы должны менять ментальность людей, писать о проблемах экологии гораздо больше, чем это делается сегодня. Мне не понятно, почему ребенок на уроке биологии в школе изучает расположение рек и морей, узнает о свойствах воды, но не изучает проблемы ее загрязнения: что делает воду «неживой», каковы причины этого, что следует предпринимать, чтобы исправить положение. Пока не поздно, мы должны буквально кричать об экологическом кризисе не только устами защитников природы и специалистов-экологов, но и в средствах массовой информации, в учебных классах и аудиториях, говорить со своими детьми дома. А если всю природоохранную работу переложим только на плечи министерства, то заранее обречем себя на поражение.

— Согласен с вами и полностью поддерживаю мнение, что местные общины — главные движущие силы борьбы за сохранение природы и окружающей среды. Но поскольку в нашей стране, как правило, финансирование централизованное, в том числе и экологических потребностей на местах, то здесь без параллельного заинтересованного участия государственных органов власти не обойтись. Поэтому в министерстве сегодня кипит работа над новой экологической стратегией государства и собственно — Национальным планом действий, в котором будут четко указаны позиции — что, кому и к какому сроку необходимо выполнить. Сегодня наши специалисты не пропускают ни одного проекта программы, закона и прочих документов государственного уровня, в которых должны присутствовать вопросы природосбережения. Когда мы сбалансируем экологию и экономику, у нас появится четкое уравнение сбалансированного развития нашего общества.

—Пожалуйста, за подобным комментарием обращайтесь в те органы, которые должны следить за законностью подобных процессов. Я буду комментировать те случаи, которые находятся в моем ведении как министра охраны окружающей среды и произошли при моем руководстве отраслью.

— Вообще у меня принцип такой — прежде чем куда-то войти, думаю, как я оттуда выйду. А если не можешь выйти, то зачем входить… В отношении застройки или аренды мест, которые привлекают внимание прессы и общественности, министерство сегодня усиливает контроль. В Крыму и на Закарпатье — самых востребованных с точки зрения дачников- застройщиков регионах — мы кардинально обновили кадровый состав экологических инспекций, усилили их новыми сотрудниками. И поставили перед ними задачу: нарушений на рекреационных территориях или землях природно-заповедного фонда быть не должно. В принципе, такие же задачи перед всеми инспекциями страны. Мы серьезно намерены навести порядок.

Но при ответе на ваш вопрос следует учитывать, что земли под частное строительство выделяют местные советы. Именно эти органы самоуправления собирают необходимы документы, заключения, в том числе и экологов, пожарных, градостроителей и т.д., а затем принимают решение. Но при этом речь не может идти о природоохранных территориях! Они неприкосновенны.

В данном случае я имею в виду территории, которые либо находятся в ведении других структур или же граничат с заповедными и рекреационными. Экологические заключения на отвод территории или застройку выдают наши территориальные экологические службы. Нарушений со стороны экологов, во всяком случае формальных, нет. Но местные органы власти часто изыскивают лазейки и делают невозможное возможным.

Так что вы правы — разбираться со стометровой зоной нужно. Но общество поздно спохватилось — после того, когда многие земли и территории оказались застроенными. При этом нет сегодня норм и законов, с помощью которых существующую проблему можно решить цивилизованно. Поэтому часто создается впечатление, что сто метров вдоль берегов рек или у моря — граница, которая на замке.

Что касается часто звучащих в адрес Министерства охраны окружающей среды обвинений в недобросовестной защите вверенных ему природных территорий, то не все вопиющие факты из списка претензий можно предъявить конкретно нашему министерству. Так, у нас в стране 38 заповедных объектов, однако в подчинении Минприроды находится только 17 из них. Остальные — в ведении Национальной академии наук, Государственного управления делами при президенте Украины, Госкомлесхоза и так далее.

Кроме того, в наиболее живописных уголках страны немало территорий, которые когда-то принадлежали санаториям профсоюзов. С ними вообще происходят удивительные вещи, на которые министерство повлиять никак не может. В силу того, что это не в нашей компетенции. Схема же отчуждения части санаторной земли простая: берут, например, заброшенный летний кинотеатр или иную постройку и указывают, что это ненужная, обременяющая бюджет санатория структура, от которой можно отказаться. Однако вместе с этим кинотеатром отчуждаются обширные лесопарковые территории.

— Название его остается. И главный корпус стоит. Но если раньше там были десятки гектаров прекрасного парка, то сейчас забор и частная собственность. Так происходит в Крыму, на Одесщине, везде, где есть ведомственный соцкультбыт. Тем не менее мы ищем пути борьбы с этой проблемой. Поэтому сегодня в министерстве работает мощный юридический департамент, занимающийся вопросами урегулирования противоречий и конфликтов на законодательном уровне. Мы стремимся поставить барьер такому беспределу, то есть законодательно определить, что профсоюзные здравницы — достояние государства и с ним надо обращаться соответствующим образом.

А если профсоюзам это не нужно, если они не хотят или не могут должным образом развивать эти ценные территории, пусть передадут их государству. И в дальнейшем это будут рекреационные зоны. В Украине проблема сохранения особенно ценных природных комплексов и объектов стоит очень остро, мы значительно отстаем от Европы по показателю «заповедности». Так, если в странах Евросоюза 12—14% общей площади страны — заповедные, то в Украине только 4,7%. И сегодня министерство поставило задачу: увеличить к 2020 году долю заповедных территорий до 10%.

— Специалисты-экологи, ученые НАНУ пришли к общему мнению, что экологическая составляющая в этой проблеме не настолько сложная, чтобы ее не решить. Вопрос, скорее, в экономической составляющей.

Считаю, это проблема государственного уровня. Правительство должно принять взвешенное политическое решение, в котором были бы отображены как экологические, так и экономические составляющие проблемы. В марте планируется мой визит в Румынию. Затем состоится коллегия министерства специально по этому вопросу. Уходить от острых вопросов мы не намерены.

— Уверен, что сможем. Ведь в компетенции министерства — руководство заповедным делом всей Украины. Так закреплено в законодательстве. И я думаю, в чьем бы ведении ни был заповедник — Минприроды, Госкомлесхоза, НАНУ — все будет решаться на законных основаниях. И экологические интересы будут соответствовать международным нормам. Уверяю, с нашей стороны нарушений не будет. Уже сейчас работает украинско-румынская комиссия, в рамках которой создан комитет по охране окружающей среды и устойчивому развитию, трудится рабочая группа по мониторингу Дуная, в сферу деятельности которой входит и канал.

— Так ведь задача министерства как раз в том и заключается, что оно должно обеспечивать охрану воды, земли, атмосферного воздуха, лесов, недр да и всего живого вокруг. В его обязанности входит контроль за использованием всех природных ресурсов. Но до сих пор контрольные функции были разбросаны по разным ведомствам, и получалось, как в репризе Райкина: что охраняем, то и имеем.

И то, что мы поставили задачу: объединить инспекционную деятельность в одной госструктуре — продиктовано жизнью. Необходимость в этом назревала на протяжении последних десяти лет. Пришлось принимать жесткое решение о реформировании инспекции, усилении ее самостоятельности. В конце концов была создана независимая экологическая инспекция, способная эффективно работать.

— Мы не занимаемся разделом земли, в нашей компетенции охрана земельных ресурсов и недр. То есть мы претендуем на функции контроля при выполнении природоохранных мероприятий. А для этого министерство должно иметь соответствующие полномочия, чтобы восстанавливать природные ресурсы государства и его экологический баланс.

— На последний аукцион в прошлом году было выставлено более 59 объектов на добычу нефти, газа, твердых ископаемых и так далее. Он планировался на 18 декабря 2006 года, и там должны были выдавать специальные разрешения. Но аукцион отменили, потому что не до конца удалось согласовать необходимую документацию с местными органами власти. Приведу пример: выставлялся участок на добычу газа. Геологическая служба готова была выдать лицензию, предприятие — заплатить деньги в казну государства, но разрешение на пользование землей облсовет не успел подготовить. И такие нестыковки были практически по всем объектам. В этом причина отмены аукциона.

Первый аукцион в этом году пройдет в начале апреля. А рост поступлений в госбюджет произошел за счет продления срока лицензий и выдачи лицензий на местное сырье. Но там аукцион не нужен. И еще: в состав лицензионных комиссий входят депутаты и представители службы безопасности, других ведомств. То есть мы стремимся к максимальной открытости и честности в выдаче специальных разрешений на недропользование, что сводит к минимуму возможность махинаций.

Кстати, неоднократно звучат предложения — отдать местным органам власти право распоряжаться ресурсами. Здесь мы тоже действуем очень осторожно, потому что непродуманный подход чреват разбазариванием ресурсов. А прозрачное проведение аукциона и тщательное изучение документов дает возможность ввести процесс в организованное русло, сохранить ресурсы, соблюсти государственные интересы. Поэтому обвинения Минприроды в раздаче лицензий налево-направо неуместны.

— Думаю, что любые категорические утверждения всегда далеки от истины. По моему мнению, перспектива у металлургической отрасли есть. В том числе и в плане экологичности такого производства. Высокая стоимость ресурсов в последние годы заставляет предприятия все более бережно относиться к ним. Поэтому и технологическое обновление реально осуществляется.

Достаточно взять два таких гиганта на берегу Азовского моря, как «Азовсталь» и комбинат Ильича. Сейчас они мощно реконструируются. Сама экономика вынуждает их переходить на новые, менее энергоемкие, экологически чистые технологии. Уменьшаются выбросы в атмосферу и сбросы в море.

Вот пример комбината Ильича — серьезного «загрязнителя» Азовского моря. Сейчас у него высокие производственные показатели, даже выше, чем были в лучшие советские годы. Но при этом вредные выбросы гораздо меньше, чем тогда. Если раньше предприятие выбрасывало в атмосферу до 360 тысяч тонн веществ в год, то сегодня около 260 тысяч тонн. Комбинат Ильича вкладывает колоссальные средства в энергосбережение, в уменьшение количества выбросов в атмосферу и море. Но этого еще недостаточно, чтобы произошли кардинальные изменения в окружающей среде.

С «Азовсталью» те же проблемы. Добавьте сюда «Азовмаш». Это гиганты, которые построены на берегу моря и, думаю, в ближайшее время при стойкой тенденции вкладывания средств в экологические программы и технологические новации Азовское море начнет восстанавливаться. Мы должны стимулировать эти процессы. И на это также направляем как организационные, так и законотворческие усилия.

— У нас достаточно полномочий, чтобы хозяева предприятий поняли: если они не будут вкладывать средства в экологию, то вскоре им придется платить гораздо больше, чем вложено в предприятие. А копеечные штрафы, взимаемые сейчас, — далеко не те деньги, которые могут убедить в необходимости заботиться о природе. Поэтому штрафы должны быть увеличены в десятки раз, а принцип «загрязнитель платит» должен реально заработать.

— Уточню, что в соответствии с Киотским протоколом речь идет не о выбросах вообще, а только о выбросах парниковых газов. Пока мы ничего не продаем, так как нормативно-правовая база, которая регулирует продажу квот на выбросы парниковых газов сейчас, лишь формируется. На сегодняшний день мы можем говорить о привлечении инвестиций для проектов совместного внедрения, где квота не продается, а зарубежный инвестор или фонд вкладывает средства в модернизацию технологии, очистку. В результате реально уменьшаются выбросы. Но национальная квота при этом остается без изменений.

Пока у нас реализуются только проекты совместного внедрения, позволяющие привлечь дополнительные инвестиции. Министерством рассмотрены и выданы письма поддержки 54 проектам совместного внедрения, общая стоимость которых составляет ориентировочно 2,8 млрд. евро. Из них пять проектов получили письма одобрения.

В 2007 году должен быть принят закон и ряд постановлений Кабинета министров, которые определят порядок торговли квотами. Сам же процесс продажи квот в соответствии с Киотским протоколом начнется с 2008-го и будет продолжаться по 2012 год. Сегодня формируется концепция законодательной базы. Указом президента Минприроды определено координатором процесса реализации гибких механизмов Киотского протокола. Дополню: большой интерес к сотрудничеству с Украиной проявлен со стороны международных организаций, Мирового банка и ряда стран: Дании, Нидерландов, Германии, Италии, Франции, Австрии, значительную активность проявляет Япония.

Всем этим странам нужно реально снижать выбросы, вот они и ищут рынок покупки квот. Сейчас для нас очень важен вопрос укрепления организационных возможностей по Киотскому протоколу, потому что, кроме структур в министерстве, этим в стране заниматься некому. Отмечу, что участие в Киотском процессе затрагивает все стороны экономики, то есть он влияет в целом на упорядочение работы всей системы выбросов в атмосферу.

— Мой принцип — поэтапность. Когда я был мэром города, пришло понимание, что если использовать небольшие бюджетные средства на все и сразу, — значит, не добиться ничего. Нужно выбрать одно-два направления и довести их до ума. Затем оценить результат и выстроить следующие.

Предполагаю, критика Минприроды будет. Нужно к этому нормально относиться, ведь у нас на все сразу не хватит ни времени, ни сил, ни средств. Поэтому мы обозначили приоритетные задачи, которые за год-полтора сможем выполнить. А потом возьмемся за следующее дело. Так поступательно и системно будем продвигаться дальше.

— Прежде всего нужны соответствующие законы. Поставлена задача номер один — до конца года принять Экологический кодекс. Вот тогда можно будет вздохнуть спокойнее и жестче требовать выполнение закона. Следующее — решение проблемы с твердыми отходами: бытовыми, промышленными. Важнейшая задача — утилизация пестицидов.

— Для страны это очень важно. 21 тысяча тонн неиспользуемых ядохимикатов лежит зачастую на открытых участках, попадает в воду и воздух, травит людей. Говоря об актуальных задачах, надо выделить и проблему качества воды. Чистота Днепра — серьезнейший вопрос. В один год мы его не решим, но и откладывать на потом невозможно. Проблема никуда со временем не денется, а будет только усугубляться. Ученые считают, что через 30—40 лет вода станет самым драгоценным ресурсом планеты. Так что заниматься вопросом этим необходимо уже сегодня.

И также сегодня следует навести порядок в использовании недр. Мы будто чужие на своей земле. Поковыряли здесь или там и бросили. Оставляем после себя овраги, балки, пустоши. Пора иначе организовывать дело, переходить на передовые технологии, инновационные методы, например, в той же геологоразведке. В США, Канаде, Англии давно используется спутниковое дистанционное зондирование земли. На картах четко видно, что происходит с недрами и землей. Космическое зондирование позволяет своевременно обнаружить трещины в земной коре, предотвратить опасные геологические процессы, разрушение земной поверхности. Разработкой подобных программ необходимо серьезно заниматься. Но для этого нужны средства.

— Я не хочу сидеть сложа руки — хочу работать. И, как минимум, каденцию Кабинета министров и Верховной Рады. А хватит ли этого на осуществление всех планов — время покажет…