2007-04-16

Баланс интересов

Решить проблему глобальной энергобезопасности лишь одной политической волей сегодня невозможно. Участникам рынка предстоит выработать эффективные рыночные механизмы для создания взаимных гарантий и баланса интересов всех сторон.

Расстановка сил

Какими бы быстрыми темпами ни развивалась сегодня альтернативная энергетика и ни внедрялись энергосберегающие технологии, нефть по-прежнему остается основной «движущей силой» глобальной экономики. В настоящее время доля нефти в мировом потреблении первичных энергоресурсов достигает 38,5%, и, по оценкам ведущих аналитических мировых агентств, в перспективе до 2030 года этот показатель останется на уровне 33—35%. При этом абсолютный объем потребления нефти в мире постоянно растет на 1—2,5% в год.

Заметим, что есть и другой аспект процесса: даже если предположить, что потребление нефти в мире увеличиваться не будет, проблема обеспечения потребностей в ней все равно будет возрастать, поскольку нефть — конечный ресурс и ее мировая добыча неуклонно приближается к своему пику, хотя технологии нефтедобычи позволяют отодвинуть его на более дальний срок. При этом, согласно оценкам информационного энергетического агентства IHS Energy, менее половины запасов нефти добыто лишь на Ближнем Востоке, в России и Африке.

Поскольку нефть — стратегическое сырье, от которого во многом зависит состояние мировой экономики, ясно, что основным вопросом XXI века становится проблема истощения и возможной нехватки энергетических ресурсов. Естественно, она затрагивает интересы всех стран, как производителей, так и потребителей нефти. Для развитых государств — нетто-импортеров препятствием к росту может стать дефицит энергоресурсов. Для стран-экспортеров риск отсутствия спроса грозит экономической нестабильностью. Не стоит забывать и о другой нестабильности во многих крупных нефтедобывающих регионах — политической. Достаточно вспомнить Ближний Восток, где не затихают межгосударственные и межнациональные конфликты, или ряд стран африканского континента (например, в Нигерии регулярно происходят атаки повстанцев на объекты нефтегазодобычи).

Подобные глобальные риски, характерные для мирового рынка энергоресурсов, приводят к несогласованности, противоречивости и непрозрачности национальных стратегий в области энергетики. Это лишь усугубляет ситуацию и выводит вопрос о глобальной энергетической безопасности в разряд приоритетных. Фактически под энергетической безопасностью сегодня подразумевается минимизация главного риска: энергетический аспект в долгосрочной перспективе не должен стать потенциальным препятствием для мирового экономического роста.

Результатом того, что мировая нефтедобыча вступила в зрелую фазу развития, является и ухудшение ресурсной базы. Согласно BP Statistical Review, прирост запасов нефти в мире в последние 15 лет не компенсирует ее добычу, пик мировой разведки был пройден в конце 60-х годов, и в настоящее время эффективность геологоразведки неуклонно снижается, а доля трудноизвлекаемых запасов возрастает. Это ведет, с одной стороны, к усилению конкуренции за обладание запасами, а с другой — к увеличению стоимости их добычи. Это хорошо демонстрирует анализ сделок по слиянию и поглощению в мировой нефтегазовой отрасли: за последние пять лет средняя стоимость запасов углеводородов в подобных сделках выросла в четыре раза — с $3,2 за баррель в 2001 году до $12,9 за баррель в 2006-м. Однако, не имея гарантий будущих поставок на рынок, ни один инвестор не будет вкладывать деньги в крупные высокорискованные и капиталоемкие проекты, такие как освоение сложных и труднодоступных месторождений нефти и газа.

В подобных условиях единственный реальный способ привлечь долгосрочные инвестиции в отрасль и избежать глобальных энергетических рисков — координация национальных энергетических стратегий.

Россия: пик добычи впереди

Можно не сомневаться, что Ближний Восток и Россия — два региона, которые будут играть ведущую роль в мировой нефтедобыче в ближайшие 50 лет. Кроме того, это регионы, где можно ожидать значительного прироста запасов за счет новых открытий.

Данные о российских запасах нефти и газа не публичны. Есть разные западные оценки, их диапазон колеблется от 120 млрд. до 200 млрд. баррелей нефти. Заниженные оценки, как правило, касаются только разведанных извлекаемых запасов углеводородов, то есть тех, которые вовлечены в текущую добычу. Этот показатель может быть значительно выше, если учитывать неразведанные запасы, а также перспективу роста коэффициента нефтеизвлечения, который в России, как и в среднем в мире, составляет сегодня всего лишь от 30% до 35%.

В Энергетической стратегии России до 2020 года прогнозные ресурсы российской нефти оцениваются в 44 млрд. тонн (330 млрд. баррелей). Но чтобы использовать этот потенциал, требуются новые технические и технологические решения, а также крупные инвестиции.

Россия обеспечивает сегодня почти 12% мировой нефтедобычи, ее доля в мировой торговле нефтью составляет 13,7%, в торговле нефтепродуктами — 12,3%. До сих пор основными нефтедобывающими регионами России, как и в советские времена, остаются Западно-Сибирский и Волго-Уральский районы. Однако проблема в том, что основные нефтегазовые месторождения этих территорий достигли зрелой стадии разработки. Это означает, что заметно повышается роль углеводородных ресурсов новых, пока не освоенных регионов — Восточной Сибири и Тимано-Печоры, а также шельфа северных и дальневосточных морей. В этих регионах сосредоточено до 40% перспективных ресурсов углеводородов России и значительная часть перспективных ресурсов мира.

В такой ситуации приоритетными задачами для России становятся освоение запасов месторождений новых регионов и развитие магистральной трубопроводной системы. В первую очередь можно выделить проект строительства трансконтинентального нефтепровода на восток, который соединит месторождения Сибири с дальневосточными портами и обеспечит выход российской нефти на рынки стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Это принципиально важный проект, поскольку он создаст предпосылки развития новых добывающих регионов России.

Не меньшее значение имеет и международный проект строительства трубопровода из болгарского порта Бургас в греческий порт Александруполис: он позволит решить проблему ограниченности пропускной способности черноморских проливов (Босфор и Дарданеллы. — «Профиль») и даст возможность увеличить объемы экспорта российской и казахстанской нефти на европейские рынки.

Эти и другие подобные «мегапроекты» России в конечном счете служат формированию глобальной системы энергобезопасности, так как способствуют развитию ресурсной базы, освоению запасов углеводородов, обеспечению планируемого роста нефтедобычи, развитию транспортной инфраструктуры, созданию гарантий поставок нефти на мировой рынок. Также очевидно, что проекты такого масштаба требуют привлечения огромных инвестиций и взаимных гарантий со стороны потребителей — гарантий спроса на российские углеводороды.

Вряд ли нужно спорить с тем, что наиболее эффективный способ решения этих задач — кооперация: она позволяет повышать эффективность бизнеса за счет улучшения сырьевой базы, использования новых ресурсов производственного, технологического, инновационного и маркетингового характера. Не стоит забывать и о том, что при подобном сотрудничестве возможные риски — геологические, коммерческие, политические — распределяются между всеми участниками, что является эффективным инструментом их снижения для каждой компании в отдельности. И, безусловно, стратегические альянсы позволяют на более оптимальных условиях финансировать капиталоемкие проекты.

Взаимная выгода

Схема создания стратегических альянсов между компаниями для реализации масштабных проектов используется во всем мире. И Россия в этом смысле не исключение. При этом важно помнить, что именно стратегические альянсы являются проектами, в которых на практике реализуется идея создания единой системы энергобезопасности.

Для примера возьмем сахалинские проекты компании «Роснефть». Ресурсная база Сахалинского шельфа, по расчетам «Роснефти», позволит выйти на годовой уровень добычи нефти, превышающий 60 млн. тонн в год. Неудивительно, что этот регион привлекает практически все крупнейшие международные нефтегазовые корпорации, а в последнее время и компании из развивающихся стран — Индии и Китая. «Роснефть», участвуя в разработке всех сахалинских проектов (за исключением проекта «Сахалин-2») и реализации проекта на шельфе Камчатки, имеет самую обширную ресурсную базу в регионе. «Роснефть» создает консорциумы и совместные предприятия с такими компаниями, как американская ExxonMobil, британская BP, японская SODECO, индийская ONGC, китайская Sinopec, корейская KNOC. Причем «Роснефть» имеет различный опыт сотрудничества с ними: в качестве владельца миноритарной доли, как, например, в проекте «Сахалин-1», в котором оператором является ExxonMobil; практически на паритетной основе (в проектах «Сахалин-4» и «Сахалин-5» доли «Роснефти» и BP составляют 51% и 49%) и в качестве мажоритарного участника. Совсем недавно, в конце марта, «Роснефть» заключила акционерное соглашение с Sinopec о формировании структуры проекта разработки Венинского блока, входящего в проект «Сахалин-3». Согласно взаимным договоренностям доля «Роснефти» в проекте составила 74,9%, а Sinopec получила 25,1% участия.

Привлекая в капиталоемкие добывающие проекты партнеров из стран-потребителей, «Роснефть», с одной стороны, создает взаимные гарантии поставок добываемого сырья на рынки этих стран. Например, благодаря участию в проекте «Сахалин-1» SODECO, ONGC и ExxonMobil первые партии нефти Sokol, добываемой на месторождениях проекта, уже доставлены в страны Азиатско-Тихоокеанского региона и в Индию. С другой стороны, «Роснефть» стремится создавать гарантии переработки и сбыта своей продукции непосредственно в странах-потребителях, но при этом компания заинтересована не только в объемах продаж на том или ином рынке — физически любой объем поставок может быть сравнительно легко замещен. За рубежом «Роснефть» интересует участие в местных инфраструктурных проектах. Именно такие проекты создают реальную взаимозависимость партнеров и, как следствие, служат гарантией стабильности. Подобный альянс «Роснефть» заключила с китайской компанией PetroChina, создав совместное предприятие по переработке и маркетингу нефтепродуктов в Китае.

Однако заметим, что организация альянсов и консорциумов для освоения месторождений нефти и газа — не единственный способ создания базы для развития единой системы энергобезопасности. Например, в планы «Роснефти» также входит промышленное производство новых видов топлива, таких как сжиженный природный газ и синтетическое жидкое топливо, производимое из газа. И это — новая область международного сотрудничества, в которой технологический обмен играет ключевую роль. Этой задаче подчинено и сотрудничество в научной сфере. «Роснефть» работает с ведущими научными институтами мира в Великобритании, Франции, Норвегии, США, что помогает не только осваивать, внедрять новейшие технологии и обмениваться опытом, но и объединять усилия мировых научных центров для ускорения научно-технического прогресса в нефтегазовой отрасли.

Иными словами, стратегическое партнерство, которое строится на основе взаимных интересов и приемлемой для всех сторон взаимной зависимости, не только эффективно с коммерческой и технологической точек зрения, но и является одним из основных, можно сказать, базовых элементов создания глобальной системы энергобезопасности.

Оценка российских запасов нефти (млрд. баррелей)

Энергетическая стратегия России (2003)*335
DeGolyer & MacNaughton (конец 2004-го)197
Brunswick UBS (2004)183
IEA (2002)146
Wood Mackenzie (2002)117
Всемирный банк (WB, 2002)87,6
BP (2004)72
Министерство энергетики США (DOE, 2002)48,6
Мировой энергетический совет (WEC, 2001)46,5
ЦРУ (CIA, 1996)35

* Прогнозные ресурсы нефти, отличающиеся более низкой степенью изученности и вероятности по сравнению с данными о доказанных извлекаемых запасах.

Сергей Богданчиков — президент ОАО «НК «Роснефть», заведующий кафедрой «Глобальная энергетическая политика и энергетическая безопасность» МИЭП МГИМО (У).