Промплощадка

Кажется, в ближайшее время нас ожидает богатое будущее. Не всех, конечно, но ожидает. За последнее время на Таймыре состоялось, по крайней мере, два крупных международных совещания по проблемам освоения природных богатств территории, в том числе полезных ископаемых. Сообщения о месторождениях открытых и ждущих ещё своих открывателей не сходят со страниц местных газет, а представители солидных иностранных добывающих и разведывательных фирм появляются у нас с регулярностью норильского автобуса. Кипит, бурлит жизнь геолого–разведывательная... Правда, на её кипучие будни охлаждающе действует несовершенство российского законодательства в области природопользования, но люди этой профессии привыкли к преодолению трудностей. В том числе и бюрократических.

А как дела у геологов ПО “Норильскгеология”? В последний раз мы подробно рассказывали о них (см. цикл материалов в “ЗП” “Хождение за горизонт”) в марте прошлого года, где касались приводившего не только авторов в недоумение положения концепции отрасли о так называемой “50–километровой разведывательной зоне”. То есть дальше — ни шагу! О том, изменились ли за последний год взгляды руководства компании на “зону интересов” и о новых маршрутах говорим с главным геологом ПО “Норильскгеология” Юрием КРАКОВЕЦКИМ.

– Изменились. Вместе c Хагажеевым ушла его идея однозначности кольца, ближнего и дальнего, то есть 10– и 50–километровых зон. Мы уже работаем на Микчангде, она в 80 километрах от Норильска. В этом году отряд работает и под Светлогорском — это в 300 километрах на юг. Мы пересмотрели эту концепцию. Сейчас оформляем направления работ на 2006–2010 годы, там предусматривается в том числе выход на Нижне–Тунгусский район; это еще дальше, в пределах 500 километров. Всё зависит от того, что нужно будет, что конъюнктурно.

– Мне не хотелось бы хулить прошлое. Скажем так, были одни возможности, теперь — другие. И 50–километровая зона поиска имела право на жизнь? Так?

– Геологу и на “пятачке” найдется работа, мы и в 10–километровой зоне нашли чем заняться.

– И чем же?

– А мы доразведали фланги действующих месторождений, в частности, Норильск–1, платиноиды в верхнем горизонте. Когда велась разведка, на него просто не обратили внимания, он не был опробован; позднее наука пересмотрела керн, увидела зерна платиноидов. Он так и называется — малосульфидный платиноносный горизонт. Помимо этого на Медвежке есть ряд массивов интрузий, которые несут малосульфидную платиновую минерализацию; одна из них — интрузия Черногорская, которую готовят сейчас на конкурс.

– Черногорская площадь “обозначается” как актуальное месторождение чуть ли не завтрашнего дня...

– ЗФ ГМК достаточно “плотно” обеспечено запасами на действующих горных предприятиях. Для того чтобы ему расширяться и строить новые горно–добывающие предприятия, необходимо модернизировать или построить новые обогатительные переделы. У нас есть “Маяк”, “Комсомольский”, “Октябрьский”, где вкрапленные руды можно добывать в достаточном количестве.

– Что еще принципиально поменялось в отраслевой концепции?

– Главное: если мы будем “толкаться” только на известном “пятачке”, то о перспективе, даже среднесрочной, вообще можно забыть. Cейчас компания собирается входить в геологический бизнес. Для этого есть все предпосылки — есть ранее выявленные перспективные районы, районы, где возможно выявить месторождение. Компания предусматривает возможность довести, положим, месторождение до разведочной стадии и либо выставить его на конкурс, либо передать дочерним предприятиям.

– Конъюнктура — это и есть в вашем понимании геологический бизнес?

– Платиноиды растут в цене, поэтому...

– Ага, вот вы что имеете в виду.

– ...нужно определиться с запасами. Упадет спрос на цветные металлы — драгметаллы могут подняться в цене.

 – Поэтому “поход на юг” норильской геологии?

– Конечно. Нужно иметь “запасной вариант” либо создать какое–то новое горно–добывающее предприятие. Вот как сейчас влилась в состав компании артель “Полюс”, дальше на её основе будет создаваться золотой бизнес, “золотое” направление.

– Что–то я не увидел в вашей программе работ на следующий год “золотого” направления...

– У нас по геологическим предпосылкам пока не вырисовывается чисто “золотое” направление. Для этого надо идти на север, на мыс Челюскин предположительно, где нет никакой инфраструктуры.

– Только сейчас мы говорили, что “про ни пяди вперед” за 50–километровую зону — губительно для геологии, и выходя за нее, уж извините за высоту слога, должны быть готовы пройти путь первооткрывателя... Стало быть, геологическая изученность территории остается ничьим уделом?

– Естественно. Систематической геологической изученности нет. Есть выборочные участки, где ранее были установлены перспективные площади...

– Живем за счет “геологического капитала” отцов?

– Да. За счет задела наших предшественников.

– И как долго может продлиться эта ситуация? Раз в год встречаясь с вами, мы лишь констатируем это “проедание”?

– Это будет длиться до тех пор, пока государство не повернется лицом к геологии. Частник всё равно доведет страну до ручки, не будет он вкладывать деньги в “долгоиграющие” проекты. Какой предприниматель заглядывает, что будет через 20 лет?

– Подождите, а как же геология в столь любимой нами сегодня Америке?

– У них мощная государственная служба. А в канадской конституции, например, записано, что расширение минерально–сырьевого комплекса является приоритетной задачей власти. В том числе на местах.

– Так на сколько хватит ресурса геологической изученности?

– Всё будет зависеть от того, какой будет интенсивность освоения этих районов.

– C чем бы вы её сравнили?

– (задумался) С каплей в море. Практически так и топчемся на этом белом пятне. Мы своими работами нового ничего в региональную геологию не привнесли. Мы только берем из неё те участки, что были выделены нашими предшественниками, в частности, на курейской площади. Ранними исследованиями были установлены проявления магнетитов, но поскольку съемки были целевыми — вся наша провинция, как известно, специализируется на меди и никеле, — на платиноиды не обращали внимания, тем более на магнетит. По спектральному анализу меди и никеля в пробах не оказалось — по боку их! Дальнейшие тематические работы новосибирцев установили, что в магнетите есть платиноиды. Совершенно новый для нашего района тип руды. И довольно значительное содержание, которое по своим количественным характеристикам превышает то, что мы добываем в сульфидных рудах. Теперь надо оценить, насколько это масштабно.

 – Славно...

 – Так мы можем всё время возвращаться к “новым старым районам”, “перечитывая заново” исследователей, просматривая их материалы, приобщаясь к тому, что появляется в мире, “примеривая” это на себя.

Есть такой металл — рений; его очень мало. Оказывается, он нашими же работами НКГРЭ был выявлен в 70–х годах на Сухарихе, в медистых рудах. Сейчас выяснилось, что он дорогой, но поскольку он “непрофильный”, мы его пока не берем во внимание.

– Вот о чём поговорим. Раз бизнес, хоть и геологический, то он предполагает безусловную выгоду. Сегодня “время открытий”, Ванкор, к примеру... Создается впечатление — а может быть, так оно и есть — подъема отрасли, а мы сетуем.

– Для подъема отрасли нужны инвесторы. Можно было бы привлечь и иностранцев, я в этом ничего плохого не вижу. Как это делается в других странах, привлекают тех, кто может и хочет работать. Не секрет, что канадцы работают в Австралии, а немцы — в Бразилии.

– Та–а–ак!

– А что? Пусть ходит и изучает площадь — пожалуйста! Я бы не возражал. Что–то выявит, дальше — на паях...

– Станет ли это тем освоением нашей территории, о котором мы не первый год говорим с тревогой?

– Сколько иностранцев рвутся к Ванкору?

– Вот я и боюсь, что опять сработает “эффект пятачка”: выхватят лакомые куски — остальное так и останется неведомой пустыней.

– В Западной Европе никогда не было геологической планомерной съемки: появлялся какой–то “узел” освоения, а от него шли дальше, дальше...

– Вы сравниваете наши пространства с Западной Европой? Так уже немало лет существует “норильский узел”.

– Есть старинное правило: ищи руду возле руды. Как у нас начинался Талнах? Вскрыли скважину — начали двигаться; от рудника “Маяк” до стволов ВС — 8 километров, а потом — еще на 17 километров!..

– Говорил сегодня с вашими геологами: Сергеем Вилинским, Владимиром Ван–Чаном, другими и обнаружил с удовольствием почти “поголовный” оптимизм по поводу будущего работы, которую они делают.

– Геолог всегда живет будущим, поэтому он всегда оптимист.

– По содержанию получившегося разговора и вашим высказываниям что–то вы не тянете на оптимиста...

– Я верю в лучшее. И кое–кто надеется, что это лучшее его не минет. Таких большинство.

– Вы туманно, как геологический прогноз на месторождение, отвечаете на мой вопрос.

– Оптимист, оптимист.

– Что конкретно содержится в программе работ вашей службы?

– В 2005 году у нас активных проектов четыре — Коевская, Микчангдинская, Курейско–Горбиачинская площади и Норильский рудный узел — это Зуб–гора, Барьерная, само месторождение Норильск–1...

– Летний полевой сезон заканчивается, что скажете о результатах?

– Отобрано три технологические пробы на Курейке, они отправлены в Гипроникель. К концу года будем ждать результатов по вещественному составу. Дальше будут решать, как извлекать, какой выход из этого доли полезного ископаемого в пробе.

– В разговоре принято ставить точку, но в этом кабинете оптимиста, полагаю, их не ставят; скорее многоточие, как перспективу?! Как карты лягут в будущем? Геологические, разумеется?

– (улыбнувшись) Карты лежат... давно и основательно!

– А девиз норильской геологии сегодня?

– Ищите и обрящете.

– Тогда — с Богом.

Делами геологическими традиционно интересовался Виктор МАСКИН.