Геологоразведка для нефтегазовой отрасли первична: нет открытых запасов — не будет обустройства месторождений, не заработают промысловые скважины, рынок не получит ценнейшее и востребованное сырье. Так было 40 лет назад, когда недра Западной Сибири только начинали осваиваться с точки зрения получения углеводородов и геологи-первопроходцы проводили исследования территорий. Такова роль специалистов и сегодня. В юбилейный год для первого в Газпроме научно-производственного комплекса — ТюменНИИгипрогаза, одним из направлений деятельности которого является геологическое проектирование, "Вслух.ру" беседует с заместителем генерального директора института в области геологии и геофизики заслуженным геологом РФ академиком АГН Николаем Туренковым.

- Открытие месторождений в представлении неспециалистов сравнимо с чудом. Где-то глубоко под землей геологи находят природные богатства. Ясно, что магия тут ни при чем. И все же, какими уникальными навыками должны обладать люди, чтобы "раскрыть" недра?

— Это очень широкий круг знаний: теория происхождения нефти и газа, условия формирования и сохранения месторождений, элементы картографии, тектоники. Обязательно специалисты должны разбираться в области сейсморазведки, промысловой геофизики, уметь определять свойства пород, в которых могут залегать нефть или газ, такие как пористость, насыщенность, проницаемость. Геологи владеют приемами подсчета объемов нефти или газа, построения геологических моделей максимально приближенных к реальным геологическим объектам, находящимся в недрах. Они прогнозируют, сколько можно извлечь углеводородов, то есть эффективность месторождения. В нашем институте этим спектром вопросов занимаются более сотни специалистов в различных отделах и лабораториях.

- А в реальных условиях геологи работают? В тундру, в поле выходят?

— У нефтегазовой геологии свое понятие поля. Запасы, которые нас интересуют, пролегают на глубинах от тысячи до пяти-шести тысяч метров. Ходить по тундре, по болоту совершенно не обязательно. Поэтому мы в основном работаем с теми материалами, которые получаем в результате применения косвенных методов. Например, сейсморазведка — это метод, позволяющий определить возможные ловушки, гравимагниторазведка, геофизические исследования скважин и т. д.

- Ловушки? Что подразумевает термин?

— Это еще одно определение месторождения. Углеводороды собираются, скапливаются в определенных структурах, которые геологи называют ловушками. Сейсморазведка "нащупывает" такие участки, но не дает однозначного ответа, что в этой ловушке содержится. Ведь там может быть скопление воды. Чтобы проверить, используются аналитические приемы. К примеру, сравнительный анализ изучаемых элементов с материалами по другим уже известным месторождениям. В целом же для открытия запасов нужно пробурить поисковую скважину, испытать ее и получить результат, желательно положительный.

- Получается, что одного метода со стопроцентной гарантией не изобретено?

— Какого-то единственного метода, действительно, нет. Традиционные методы, которые мы используем, постоянно совершенствуются. Появились новые виды исследований — космические, но они также не дают однозначного ответа.

- Известно, что из месторождений извлекается не весь объем запасов, а лишь доля. Какова она в среднем?

— Что касается газа, то из неглубоких сеноманских залежей может быть извлечено до 90% сырья. Доля получаемой нефти меньше. Здесь многое зависит от геологических условий. В среднем извлекается порядка 30% от содержимого пласта. Бывает, что и 40-45% нефти, если благоприятствуют условия добычи.

- Как давно специалисты ТюменНИИгипрогаза занимаются вопросами геологоразведки?

— До 1993 года разведка месторождений находилась в сфере деятельности министерства геологии. Позднее государство прекратило финансирование геологоразведочной отрасли. С этого времени все задачи, связанные с восполнением сырьевой базы, перешли к нефтяникам и газовикам. Так возникла необходимость определять дальнейшие пути развития и для Газпрома. В тот момент уже существовало пять крупных газпромовских добывающих компаний на территории Западной Сибири. Конечно, существовал запас месторождений, но требовалось восполнять сырьевую базу, чтобы продолжать добычу через 10-20 лет. В институте было создано направление, связанное с поиском и разведкой. В него входят отдел геологоразведочного мониторинга, две лаборатории проектирования геологоразведочных работ. Мы оцениваем запасы, строим трехмерные геологические модели, защищаем их в государственной комиссии по запасам с последующим вводом месторождений в разработку.

- Какой объем сырьевой базы приращен благодаря работе института?

— За последние пять лет по тем проектам, которые подготовил наш институт, было открыто 16 новых месторождений, а также новых залежей на промыслах, где уже ведется добыча. В переводе на цифры Газпром получил 1,3 триллиона кубометров запасов газа, а вместе с конденсатом — это 1,5 миллиарда тонн условного топлива. При нынешних темпах геологоразведочных работ это большая цифра. Раньше Главтюменьгеология бурила очень много. Месторождения были «простые» и большие по размерам. Сейчас таких месторождений не скажу, что совсем не осталось, но в массовом количестве гигантов, скорее всего, уже не будет. Нужно выходить на новые территории, такие как шельфы Карского и Баренцева морей.

- Есть значимые проекты, которыми геологи ТюменНИИгипрогаза особенно гордятся?

— Мы иногда возвращаемся к объектам, которые кому-то казались неперспективными, и доказываем, что это мнение было ошибочным. Например, Медвежье месторождение, разрабатываемое с 1972 года с запасами в 2,2 миллиона кубометров газа, представлялось почти выработанным. А ведь большой и хороший город Надым строился под это месторождение. Люди обжились, покидать дома не собираются. Важно было получить новые залежи, дать второе дыхание городу. Два года назад мы переработали материал по более глубоким горизонтам месторождения, и по нашей рекомендации Надымгазпром открыл новые перспективные залежи. Такое, наверное, дорогого стоит.

- Несмотря на ваш вклад, геологоразведка в России сегодня развивается далеко не самыми быстрыми темпами…

— То, что прирост запасов не компенсирует добычу, — это факт печальный, но свершившийся. Тех средств, которые выделяет государство на поиск и разведку, явно недостаточно. Но, наверное, государство и не должно для частных добывающих компаний готовить плацдарм. Между тем нет и закона, который бы гарантировал недропользователям право разработки месторождений в случае их открытия, что, разумеется, не стимулирует работу компаний. Ведь геологоразведка — это огромные средства и высокие риски. Поэтому сейчас нефтегазодобывающие предприятия очень осторожно наращивают свою сырьевую базу.

- На ваш взгляд, последствия сложившейся ситуации будут негативными?

— Как посмотреть. Я не считаю, что будет катастрофа для России, если геологоразведка не сделает много новых открытий. Возможно, будет благо? Ведь если "на нефтяной игле" сидеть, то ничего другого развиваться и не будет: ни промышленность, ни высокие технологии. Пусть природные богатства потомкам тоже достанутся, ведь они не восполняемы. То, что сегодня в недрах — формировалось десятками миллионов лет. А при темпах, с которыми сейчас ведется добыча, мы можем выкачать потенциальные запасы углеводородов за 10-15 лет. По крайней мере, те запасы, которые сейчас экономически выгодно добывать.

- Как глубоко современный человек "пробурился" в землю?

— Это глубины в семь-семь с половиной тысяч километров. На Кольском полуострове есть еще более глубокая скважина — около восьми тысяч метров. Проводятся сейсмические исследования, которые позволяют говорить, что могут быть обнаружены залежи на глубине 10 тысяч метров. Это интересно пока только с научной точки зрения, потому что скопления углеводородов на таких глубинах добывать нерентабельно. Вообще бурение таких скважин стоит недешево. Стоимость строительства разведочных скважин в наших широтах доходит до шести-восьми миллионов долларов за одну скважину. В морской части, губах — еще дороже. А для добычи нужны сотни скважин. Во что обойдется сырье, которое нужно добывать с глубины шесть-семь тысяч метров? У нас еще есть малоизученные с геологической точки зрения территории, обладающие серьезным углеводородным потенциалом, — Гыданский полуостров, например, тот же полуостров Ямал.

- Геологоразведчикам-первопроходцам приходилось делать свою работу в суровых условиях. Поэтому их труд приравнивали к героическому. Сегодня подвиги совершаются?

— Геологам 60-70 годов несравненно сложнее доставались открытия. Никто ведь не создавал комфортных условий в экспедициях. Не всегда было тепло, с буровой можно было улететь лишь по случаю, летом донимали комары, остальное время — морозы. Тем не менее люди охотно ехали на север. Сейчас уже все по-другому: города обустроены, быт налажен. Однако и теперь есть люди, которые выходят на неосвоенные территории. Романтика в профессии сохраняется…