В процессе неконтролируемой производственной деятельности наши большие и маленькие речки, когда-то бурные и чистые, превратились в отстойники промышленных предприятий, объектов жилищно-коммунального хозяйства, в накопители минеральных удобрений, которые попадают туда с полей. И течет в них совсем не вода как таковая, а неизвестная раньше в природе жидкость, содержащая самые причудливые химические соединения, которые нередко представляют прямую угрозу здоровью человечка. В особенности это касается водоемов Криворожья, Приднепровья, Донбасса, Львовско-Волынского угольного бассейна и других крупных промышленных районов страны. Здесь уровень загрязнения воды соединениями железа, аммиака и т.п. в десятки раз превышает установленные нормативы.

Только на протяжении прошлого года объем сброшенных в водоемы Украины неочищенных сточных вод составил несколько миллиардов кубометров. Это миллионы тонн солей, нитратов, органических веществ и многих других химических соединений. Не опомнились производственники и в году нынешнем, последовательно внося очередной вклад в уничтожение водного бассейна и не оставляя ему времени для самоочищения. А вот создать замкнутый цикл использования технических вод был в состоянии разве что горловский химический концерн «Стирол». Правда, уничтожив уже к тому времени своими выбросами немногочисленные окрестные речушки...

Такая же ситуация и с питьевой водой, постоянно загрязняемой как из воздуха — десятки тонн вредных промышленных выбросов на квадратный метр, так и через почву, также перенасыщенную различными минералами. Да что там говорить, ведь даже наша столица сравнительно недавно перестала сбрасывать свои неочищенные канализационные стоки в Днепр, из которого пьет воду большая часть населения Украины! А другие города, как они ведут себя со своей канализацией? Кто ведает... И время от времени мы узнаем, что то в Одессе, то в Мариуполе, то еще где-то нельзя летом купаться в море, поскольку его залили канализационные стоки.

Но вернемся к питьевой воде, текущей из наших кранов. По оценкам специалистов, без вреда для здоровья ее можно потреблять разве что в Киеве, где система очищения находится на надлежащем уровне. В других городах пить сырую воду из крана — все равно что играть в «русскую рулетку».

За примерами далеко ходить не надо: в начале сентября в селе Луковом, что на Донетчине, несмотря на то, что местные жители пили совсем не из лужи, а из централизованного источника водоснабжения, с диагнозом вирусный гепатит А в больницу попали 14 человек, из них 6 детей. Причина заболевания — некачественная питьевая вода.

В этом же месяце во все колокола зазвонили жители расположенного рядом с урановой шахтой села Завадовки Кировоградской области. Из-за отсутствия выбора они вынуждены были пить воду неестественно коричневого цвета, еще и насыщенную твердыми частицами, оседающими на посуде. И хотя привлеченные к изучению этого явления комиссии, как у нас заведено, ничего «страшного» в этом не обнаружили — мол, все «в пределах допустимых норм», — завадовцев ввести в заблуждение не получилось. Знаем мы (и они тоже) эти чиновничьи «допустимые нормы»! Вдобавок никто сельчанам не объяснил, почему вода изменила свой естественный цвет — от примеси земли, глины или… урана?

Но как бы там ни было, люди вынуждены употреблять ту воду, которая течет по трубам — готовить на ней пищу, купать в ней детей, мыть овощи и фрукты... А о накипи на стенках чайника и о том, что такие же отложения и у нас на внутренних органах, — на этом лучше не сосредоточиваться. Ибо как с такими мыслями жить?
Кстати, относительно овощей с фруктами. Если представить, что вода для их мытья не была такой уж загрязненной, то как из огурца или помидора, выросшего на Запорожье, Сумщине или возле прикарпатского Калуша, вымыть окиси и двуокиси, нефтепродукты и пестициды, попавшие в них из почвы или из взятой в водоемах воды для полива полей? Ведь продукция, ныне выращиваемая на наших благословенных черноземах, также является вместилищем вредных, а то и ядовитых веществ. Кто из нас, скажем, прежде чем купить арбуз, не колебался, следует ли это делать? Поскольку неизвестно, какая в нем доза нитратов, и не придется ли потом обращаться
к врачу...

А что говорить обо всех многочисленных заводских шлаковых отвалах, шахтных терриконах, бытовых мусоросборниках, являющихся неизлечимыми ранами на теле нашей земли? Только в Донбассе в местах организованного складирования на территориях предприятий накопились десятки миллионов тонн токсичных отходов 1-3-го классов опасности. То же самое в Кривом Роге, недалеко отошло и Запорожье. То есть, при соблюдении всех возможных и невозможных «допустимых норм» вблизи от этих накоплений нельзя не то что работать, но и просто жить. А куда людям деваться, если они имеют там хоть какую-никакую крышу над головой, работу, привычное окружение? Да и одурманенные в прошлом пропагандой о «гегемоне» и «гвардии труда», некоторые из них до сих пор готовы гордиться заводом в центре города, пыльным терриконом под окном и тем, что вдыхают не свежий запах соснового бора, а черную угольную, красную металлургическую или белую цементную пыль.

Во многих наших промышленных районах, в особенности там, где расположены металлургические и коксохимические предприятия, загрязняющие атмосферу десятками тонн отходов, окна в квартирах невозможно открывать ни днем, ни ночью. Над городами и поселками постоянно висит густой смог из дыма, пыли, разных ангидридов и других вредных выбросов. Иногда даже дом на противоположной стороне улицы за таким занавесом не разглядишь. А если говорить об уже упоминавшихся «допустимых» нормах, то содержание в воздухе вредных для легких пыли, азотных окислов, фенола, сероводорода и других веществ в пять, а то и в десять раз их превышает! Людям в прямом смысле нечем дышать, не говоря уже о смраде. А как можно жить рядом с заводом, где, как на станции Фенольной, что в Донбассе, перегоняется бензол, даже представить трудно...

Только на протяжении прошлого года в воздушный бассейн Украины выброшено свыше 4 миллионов тонн вредных веществ. Не стоит надеяться, что в нынешнем году их будет меньше. Ведь технологические агрегаты почти не модернизируются, срок их эксплуатации превышен вдвое, а то и втрое. Значит, ни на какое очищение выбросов, а следовательно, и атмосферы надеяться ныне живущему, а возможно, и грядущему поколению не приходится.

Тем временем проживание и работа в зонах экологического бедствия служат причиной высокой смертности населения, низкой продолжительности жизни — люди зачастую «не дотягивают» даже до пенсионного возраста, рано умирая от массы заболеваний, в особенности онкологических, сердечно-сосудистых, органов дыхания, кишечно-желудочного тракта. Даже малыши здесь страдают взрослыми недугами. А частота врожденных патологий свидетельствует о серьезных изменениях уже на генетическом уровне из-за снижения защитных сил организма матери под влиянием загрязненной окружающей среды.

Но из-за перманентного перекомплектования властных команд государству постоянно как-то не до нас, а нам — не до хлопот о собственном здоровье. С другой стороны, не-ужели же все мы стали настолько равнодушными, что даже инстинкт самосохранения не дает о себе знать? Иначе давно бы «всем миром» хоть наполовину додумали думу о том, как помочь самим себе в уменьшении влияния неблагоприятной окружающей среды. Правда, то здесь, то там на уровне депутатов местных советов уже звучат дельные предложения. Одно из них — на государственном уровне определить зоны экологического бедствия и ввести для живущих там граждан экологический коэффициент, составляющий не менее четверти их доходов. И не в отдаленной перспективе, а, как говорится, здесь и сейчас. И это было бы частичной компенсацией за тот «экологический крест», который люди несут на протяжении своей единственной, Богом данной им жизни.