Нефтегазовый комплекс Украины сегодня находится на грани кризиса. Впервые с момента создания НАК «Нафтогаз України» в 1998 году на повестке дня вопрос о способности компании выполнять главную свою задачу — надежное и бесперебойное обеспечение страны энергоресурсами. Но самым опасным моментом является, пожалуй, то, что сложнейшая ситуация, угрожающая национальной безопасности государства, замалчивается как должностными лицами компании, так и правительством.

О системном кризисе в «Нафтогазі України» дают основания говорить статистические данные. В первом полугодии 2005 года прирост добычи газа по Украине составил 0,2% — это в 24 раза меньше, чем в 2004-м (4,8%). Более того, результаты 2005 года — это еще и самый низкий показатель за последние три с половиной года. В Полтавской и Харьковской областях простаивают буровые, которые по нескольку недель не обеспечиваются буровым оборудованием, обсадными трубами и химреагентами. Аналогичная ситуация и в других дочерних компаниях «Нафтогазу». В системе «Укртрансгазу» из-за отсутствия запасных частей и средств на ремонт остановлены около 40 газоперекачивающих агрегатов, что может обернуться снижением пропускной способности газотранспортной системы Украины уже ближайшей зимой. Налицо хроническое недофинансирование производственной деятельности НАК «Нафтогаз України», аналогичное тому, которое происходило в начале 2000-х годов нынешнего столетия. Сегодня производственные подразделения «Нафтогазу» выбирают тот «запас прочности», который создавался в 2002—2004 годах, но и он уже на исходе.

Первопричины кризиса в системе НАК «Нафтогаз» заложены в бюджете Украины на 2005 год. При подготовке этого документа осенью прошлого года, вопреки ряду существовавших законов, направленных на стимулирование украинской добычи газа и нефти, план налогообложения «Нафтогазу» был явочным порядком увеличен с 5,8 до примерно 10 млрд. грн.

Тогда компания активно заявляла о невыполнимости этой задачи. При валовом доходе «Нафтогазу» за прошлый год в 49 млрд. грн. налоговые отчисления в 5,8 млрд. и так составляли почти 12% от всех поступлений. И это при том, что поставка газа населению и теплоснабжающим организациям регулируется правительством и убыточна для компании. Увеличение налоговых платежей до 10 млрд. грн., как предлагалось в бюджете Януковича—Азарова, означало изъятие у НАК «Нафтогаз України» более 20% всех средств, поступающих на ее счета. Но парламенту было не до проблем крупнейшего налогоплательщика государства, и бюджет утвердили.

«Социально ориентированное» правительство Тимошенко пошло еще дальше. В пересмотренном в марте бюджете-2005 налоговые обязательства «Нафтогазу» и дочерних компаний выросли до 10,7 млрд. грн. К этой цифре недавно добавились еще 400 млн. в виде увеличенной с подачи Кабмина ставки рентной платы на добычу нефти и газа. Таким образом, «Нафтогаз» обязали перечислить в казну около 22% от предполагаемой годовой выручки.

Здесь уместен небольшой исторический экскурс. Как видно из таблицы, с 2001 года «Нафтогаз» стабильно платит в бюджет около 6 млрд. грн. в год, причем оптимальной является цифра в 5,9 млрд. План налогов на компанию можно увеличивать (как было в 2001—2002 годах в бытность нынешнего премьера Ю.Тимошенко вице-премьером по ТЭК), но объем перечисленных средств от этого не растет — просто увеличивается недоимка компании перед бюджетом.

Обращает на себя внимание объем налоговых платежей первого полугодия 2005 года. Новый менеджмент НАК «Нафтогаз України» отрапортовал о перечислении в бюджет 5,7 млрд. грн. — вдвое больше, чем за первое полугодие 2004-го (2 870,5 млн. грн.). Откуда у компании взялись «лишние» 2,9 млрд. грн.?

Арифметика этого процесса предельно проста. Кредит «Дойче банка» на 300 млн. долл. (1,5 млрд. грн.) под беспрецедентно высокие 8,3% годовых — это раз. Недоплата по туркменскому контракту на сумму порядка 490 млн. долл. (2,5 млрд. грн.) в отгрузочных ценах — это два. Острое недофинансирование производственной деятельности (не менее 200 млн. грн.) — это три.

Вопрос о том, как компания собирается финансировать оставшиеся до конца года 5,4 млрд. грн., я оставляю менеджменту «Нафтогазу». Ведь так называемая кредитная линия «Дойче банка» является не более чем протоколом о намерениях (а получение следующего транша будет требовать заключения нового кредитного договора и предоставления под него обеспечения). К тому же газовый долг Туркменистану (за счет которого финансировались налоговые обязательства в первом полугодии) тоже придется вернуть.

Наибольшее же беспокойство вызывает полная индифферентность руководства правительства и самого «Нафтогазу» к тому, что через эту национальную компанию фактически осуществляется скрытое финансирование госбюджета иностранными кредитами, которые компания в ее нынешнем состоянии не сможет вернуть.

Параллельно из компании вымываются оборотные средства, необходимые для прироста внутренней добычи газа и снижения зависимости от иностранных поставщиков, о чем сегодня так модно говорить. О последствиях недофинансирования газотранспортной системы (ГТС) не хочется даже думать. В вину руководству «Укртрансгаза» сегодня вменяется чрезмерное накопление запасов на складах, которые как раз и обеспечивают надежность нашей ГТС.

Первые плоды этой политики мы уже «вкушаем». Беспрецедентное по жесткости заявление президента Туркменистана Сапармурата Ниязова вызвано неоплатой со стороны «Нафтогазу» примерно половины поставленного газа. Украина, с таким трудом урегулировавшая в 2004-м все газовые долги перед Туркменистаном и Россией, сегодня вновь становится должником.

Из-за неоплаты туркменского газа Украина несет, помимо моральных, и вполне конкретные материальные потери. Спасая лицо, украинская делегация на недавних переговорах в Ашгабаде согласилась оплатить всю задолженность на сумму 490 млн. долл. не по коэффициенту 1,9—2 (как это предполагалось при заключении договора), а по «среднемировым ценам», т.е. без коэффициентов, которые помогали удешевить туркменский газ примерно на четверть. Из-за этого потери «Нафтогазу» только по урегулированию этой задолженности составят более 200 млн. долл.

Кроме того, украинские предприятия потеряли гарантированный рынок сбыта продукции в Туркменистане объемом около полумиллиарда долларов в год. Трудно предположить, что туркменская сторона будет и дальше заказывать у нас форму для своих вооруженных сил, конфеты, новогодние елки, полиграфические услуги и даже трубную продукцию. Все это можно купить в других странах центральноазиатского региона или у россиян, транспортное плечо от которых значительно короче. Общие потери национальной экономики от разрушения налаженного механизма поставок в Туркменистан нам еще предстоит почувствовать в конце года. Однако и сейчас ясно, что это скажется не только на наполняемости бюджета, но и на сальдо внешней торговли.

Неумелая переговорная позиция украинской делегации на переговорах с «Газпромом» влечет за собой уже практически неизбежное повышение цен на российский газ, что крайне отрицательно скажется как на промышленной, так и на социальной сфере. Декларации ответного повышения Украиной тарифов на транспортировку российского газа несостоятельны, поскольку замалчивают ряд негативных последствий такого шага.

В первую очередь, увеличение стоимости транзита по нашей территории автоматически повлечет за собой аналогичное повышение затрат на доставку в Украину туркменского газа по территории РФ. Во-вторых, если это произойдет, туркменская сторона будет вправе поставить вопрос об адекватном увеличении цены туркменского газа для Украины. В-третьих, рост тарифа на транзит газа через Украину сделает более привлекательным строительство новых газовых маршрутов в обход Украины и ускорит выделение под них западного финансирования. Первым проектом может стать строительство второй очереди газопровода Ямал—Европа производительностью 30 млрд. кубометров в год. В последние годы этот проект был неконкурентоспособным из-за низкой стоимости транзита по существующей украинской системе. Наконец, переход к мировым ценам на газ и на его транзит невыгоден Украине из-за высоких цен на газ и нефть на мировом рынке. Обоснованной «мировой ценой» газа для Украины может быть 140—160 долл. за 1000 кубометров (т.е. втрое больше, чем сегодня), в то время как средний транзитный тариф в странах Центральной и Восточной Европы составляет около 2 долл. (транспортировка 1000 кубометров газа по 100 км трубопровода), что только вдвое выше нынешнего украинского тарифа.

В этой связи на первое место в стратегии развития НАК «Нафтогаз України» должны быть возвращены работы по ускоренной разработке запасов газа на шельфе Черного и Азовского морей, а также разработка четырех площадей в Ливии, полученных компанией в 2004 году по договорам о разделе продукции. Оба проекта ранее являлись для «Нафтогазу» приоритетными, однако сегодня их инвестирование фактически остановлено, как и проектов по созданию нефтедобывающего СП в Калмыкии. Также не ведутся разработка запасов нефти в эмирате Фуджейра и строительство газораспределительной сети в Боснии с целью выхода на местный рынок и продажи газа конечному потребителю с максимальной прибылью...

Если получение от «Нафтогазу» максимальных налоговых отчислений является политикой нынешнего правительства, то от международных проектов, равно как и от надежд на энергетическую независимость Украины, необходимо публично отказаться, чтобы сохранить лицо компании и страны перед зарубежными партнерами. Если же это не так, то правительство должно прекратить политику «проедания» крупнейшей компании страны, которая ведет ее к технической деградации и финансовой несостоятельности.

Юрий БОЙКО
(экс-глава НАК «Нафтогаз України», лидер Республиканской партии Украины)